образование, здравоохранение и пенсионное обеспечение. После 1991 г. эти

фонды в значительной части были ликвидированы. Что же касается

сохранившихся льгот для населения, то и эта система оказалась сильно

деформированной: лишь 20% общей стоимости льгот носят адресный характер, а

подавляющую часть льгот получают богатые слои. Дешевизна живого труда в

России выступает как серьезный тормоз технического и экономического

прогресса. Как справедливо отмечал академик Д. Львов, "труд в России

остается самым угнетенным фактором. Ссылки на то, что в мировом сообществе

давно признана недопустимость оплаты часа труда меньше, чем 3 дол., иначе

идет разрушение потенциала страны, у нас не действуют. Народ поставлен в

состояние социального геноцида". В результате за годы реформ резко

увеличился разрыв между получателями высших и низших доходов. Разрыв в

доходах 20% получателей высших и низших доходов составил по официальным

данным в 1991 г. – 1:4,5, в 1993 г. - 14,5, в 1996 г. - 13,8 (для

сравнения, в бывшем СССР соотношение было 1:4). Это несопоставимо с данными

по развитым капиталистическим государствам: от 1 : 4,3 в Японии и 1: 4,6 в

Швеции до 1: 8,9 в США и 1 : 9,6 в Англии. Еще более разительно соотношение

низших и высших 10% доходополучателей: в России он составляет 1 : 32,3

против 1 : 7,7 в Индии, 1 : 8,3 во Вьетнаме, 1 : 14 в КНР, 1 : 15,2 на

Мадагаскаре, 1 : 24 в Нигерии, 1 : 24,5 в Мексике. Деформированная

структура распределения доходов в России имеет существенное экономическое

значение. Во-первых, в том, что касается личного потребительского спроса

основной массы населения, то при общем его сокращении закономерно

изменилась его структура. В ней значительно возросла доля расходов на

продовольствие, достигшая в 1997 г. 60%, тогда как в развитых экономически

странах она несравненно ниже (18 - 25%). Соответственно сократился спрос на

все другие товары, в том числе промышленные. Заниженный курс российского

рубля (рыночный курс до 17 августа 1998 г. составлял в среднем 6,2 руб. за

1 дол. США, курс по покупательной силе валют вдвое выше) стимулировал

экспорт продукции топливно-сырьевого комплекса, а также металлургии,

обеспечивал высокий уровень их рентабельности за счет удешевления поставок

из страны невосполнимых ресурсов. Обратной стороной этого "процветания"

явился упадок других отраслей, с одной стороны, а с другой, за счет части

экспортных доходов временно удавалось как-то финансировать бюджет и

обеспечивать импорт продовольствия и предметов массового спроса. Как

показала практика, эта модель была очень уязвима, поскольку усилила

зависимость национальной экономики от конъюнктуры на внешних рынках и от

западных рынков капитала. Это наглядно обнаружилось в 1998 г., когда

вдобавок к финансовому кризису, начавшемуся в конце предыдущего года в

Азии, существенно изменились условия реализации на мировых экспортных

рынках и заметно ухудшились условия воспроизводства в отраслях сырьевого

комплекса, ТЭК и первого передела. Финансовый кризис повлек за собой как

снижение курсов акций этих отраслевых монополистов, так и падение цен на

сырьевых рынках. Действительно, курсы акций сократились более чем вдвое, а

цены на нефтяном рынке в августе 1998 г. упали до 11,6 дол./баррель против

прежних 19 - 23 дол. Обвал цен сделал нефтеэкспорт из России

нерентабельным. Это сопровождалось снижением цен по другим сырьевым

товарам, которые упали ниже уровня цен на внутреннем рынке, и сокращением

золотовалютных резервов, которые в сентябре 1997 г. достигли 23 млрд дол.,

а в связи с отливом иностранных краткосрочных капиталов уменьшились более

чем на 10 млрд дол. Общие потери страны от финансового кризиса и падения

цен на мировом нефтяном рынке оцениваются примерно в 70 млрд долларов.

Кризис модели экономического развития повлек за собой обострение социально-

экономической ситуации и смену правительства в марте 1998 г. Кабинет

министров во главе с С. В. Кириенко выступил с программой преодоления

кризиса и стабилизации экономики. Программа предусматривала реализацию

мероприятий в целях сокращения бюджетных расходов, улучшения сбора налогов,

снижения процентных ставок и обеспечения экономического роста.

Разработанная властями программа была неоднозначно встречена специалистами.

Указывалось, в частности, на неотложность и значимость мер по стабилизации

финансового положения и созданию предпосылок роста производства в реальном

секторе. Вместе с тем анализ программы показал, что она не носит

комплексного характера и во многом противоречива. В частности, любые меры

по дальнейшему сокращению личного потребления за счет переброски налоговой

нагрузки с производства на потребление, влекут за собой сокращение личного

потребительского спроса на рынке и лишь противодействуют экономическому

подъему. Аналогичны возможные последствия планов реформирования Пенсионного

фонда, недоимки в который достигли 100,2 млрд деноминированных рублей; если

не будет восстановлена платежеспособность этого фонда, разработаны меры по

сокращению пенсий. Между тем в середине августа 1998 г. финансовая ситуация

в стране существенно обострилась. Под воздействием мирового финансового

кризиса, отлива из страны спекулятивных иностранных капиталов и зашедшей в

тупик экономической политики властей создалась угроза обвальной девальвации

рубля и упали курсы ценных бумаг на фондовой бирже. Государство оказалось

перед лицом структурного разрыва между наличными ресурсами и непомерным

бременем платежей по внутренним и внешним обязательствам. Например,

обязательства коммерческих банков перед иностранными кредиторами достигли

16 млрд долл., т. е. почти сравнялись с инвалютными резервами Центрального

банка. (см. рис. 3.) Платежи же по ГКО-ОФЗ увеличились до 22 млрд руб. в

месяц, тогда как текущие налоговые поступления в бюджет исчисляются в 12 -

13 млрд рублей. В этих условиях 17 августа 1998 г. было объявлено о

чрезвычайных мерах властей, которые предусматривали переход к плавающему

курсу рубля, расширение валютного коридора в пределах 6 - 9,5 руб. за 1

доллар США, временный мораторий на погашение задолженности перед

иностранными кредиторами, реструктуризацию задолженности по ГКО и др.

Согласно расчетам мораторий на обслуживание внутреннего долга должен

высвободить 80 млрд руб. в 1998 г. и 150 млрд руб. в 1999 году. Дефолт

Рис.3. Золотовалютные резервы банка России

в апреле - августе 1998 года, млрд. долл.

означал отказ от основных принципов, которых правительство Черномырдина и

Минфин России придерживались последние три года. Дефицит бюджета

финансировался за счет выпуска внутренних и внешних обязательств. При этом

выплаты по ним имели первоочередной приоритет перед всеми другими. Эта

финансовая политика приносила свои плоды - доверие к России укреплялось, ее

кредитный рейтинг позволял делать заимствования не только правительству, но

также регионам и банкам. Ситуация на рынке ГКО-ОФЗ была тревожной и в 1996-

м, и в 1997 годах (как следствие чрезмерно высокой доходности 1996 года).

Нужно отметить, что архитекторами рынка ГКО-ОФЗ оказались жертвами

общепринятой догмы, согласно которой внутренние обязательства страны должны

быть номинированы в национальной валюте. В общем это верно, но не для

России 1996 года, когда в силу еще сохранившихся ожиданий высокой инфляции

и политических рисков, связанных с президентскими выборами, существовали

завышенные оценки валютных рисков. Таким образом, даже при небольших

объемах заимствований доходность ГКО-ОФЗ не могла быть ниже 40-60 %, а при

больших объемах, необходимых перед президентскими выборами, она реально

повышалась до 100-200 % годовых.(см. рис. 4). Главная же сложность ситуации

состояла в том, что одновременно Банк России проводил политику сдерживания

инфляции путем ограничения роста денежной массы. По планам она должна была

увеличиваться на 20-30 % в год, но реально рост был меньшим, особенно массы

безналичных денег. Если доходность внутренних облигаций существенно и

длительное время превышает темпы роста безналичной денежной массы, то

появляется риск превращения внутреннего долга в денежную пирамиду -

исчерпания возможностей для поддержания системы. В 1997 году проблему

снижения доходности ГКО-ОФЗ до 20-30 процентов годовых удалось решить за

счет привлечения иностранных инвесторов. При этом не придали значения тому,

что в этом качестве выступали в основном рискованные хедж-фонды, славящиеся

своим "стадным поведением" и уходящие с рынка при первых же признаках

нестабильности. Именно они и стали главными инициаторами кризиса

внутреннего долга Росии. Тем не менее дефолт был выходом с недопустимо

высокой ценой, самым худшим из всех возможных вариантов. Во- первых,

российские банки, следуя общепринятой в мире практике, хранили в ГКО-ОФЗ

значительную долю своих резервов. Замораживание ГКО-ОФЗ поставило многие

крупнейшие банки буквально на грань банкротства. Во-вторых, кризис

банковской системы парализовал расчеты между предприятиями, а также между

ними и бюджетом. Государство не получает налоговых поступлений, необходимых

для расходов бюджета (во имя которых и затевался дефолт). В-третьих,

замораживание и переоформление ГКО-ОФЗ в новые ценные бумаги без принятия

соответствующего закона может вызвать лавину судебных исков. В России уже

сегодня судебная система

достаточно независима, чтобы защитить права инвесторов. В-четвертых,

надолго потеряно доверие инвесторов, как внутренних, так и внешних. Бодрые

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29