нас вопросу о его мозговой организации. Коротко остановимся так же и на
истории изучения этой проблемы. [19]
Столетие назад представления о мышлении исчерпывались указанием на
комбинирование ассоциаций различной сложности, из которых ассоциации по
смежности считались наиболее простыми, а ассоциации по сходству или
контрасту предполагали более сложные логические отношения.
Ассоциационистские представления о психологической природе мышления имели
ряд слабых сторон, что привело их к кризису.
Направленный, избирательный процесс мышления нельзя было понять как
результат механического воздействия отдельных ассоциаций, несмотря на то,
что еще в начале прошлого века Гербарт, впервые попытавшийся построить
нечто вроде математической модели мышления, попробовал вывести
направленность мысли из победы наиболее сильных и оттеснения более слабых
представлений; его концепция продолжала оставаться формальной схемой, не
объясняющей, чем определяется сила представлений; данная концепция не
объясняла природы мышления как избирательного направленного на некоторую
цель пластичного процесса, подчиненного ситуации.
Упрощенные ассоциационистские представления о мышлении были полностью
отвергнуты лишь в самом начале ХХ века, когда немецкие ученые, относящиеся
к так называемой Вюрцбургской школе (Кюльпе, Ах, Бюлер, Мессер), выразили
сомнения в том, что мышление человека вообще может быть выведено из
ассоциации представлений, и попытались показать, что подлинное мышление
заключается в непосредственном «усмотрении отношений» и может не включать в
свой состав ни образов (представлений), ни словесных компонентов, ни их
ассоциаций и что акт мышления является такой же самостоятельной и
независимой психической функцией, как и акт восприятия или припоминания.
Заслугой Вюрцбургской школы является то, что она впервые выделила
мышление как самостоятельную единицу психологического исследования. Однако
этот процесс был достигнут дорогой ценой, признание мышления изначальным и
неделимым актом который может быть описан лишь субъективными методами,
фактически закрывало пути к естественно - научному его исследованию.
То же можно сказать и в отношении попыток поменять мышление как единую
структуру, построенную по законам, близким к законам целостного восприятия
которые были сделаны представителями гештальтпсихологии (Келлер, 1917;
Вертгеймер,1925,1945,1957; Коффка 1925; Дункер, 1935). Если исходные
положения о мышлении как о целостном акте высказанные этими
исследователями, несомненно, заслуживают внимания, то их нежелание видеть в
построении этого акта ничего, кроме структурных законов «целостности» и
«прегнантности», отнюдь не способствовало дальнейшему его исследованию.
Существенные сдвиги в психологическом изучении процессов мышления были
достигнуты с переходом к конкретному анализу основных средств мышления и
основных динамических структур, выявляющихся при рассмотрении активного
мышления как вероятностного процесса.
Еще 1930-е годы Л.С. Выготский показал, что процессы анализа и
обобщения, составляющие основу мыслительного акта, зависят о смыслового
строения слова и что значение слова, составляющие основу понятия,
формируется в детском возрасте. Если в начале за словом стоит
синкретическое объединение тех впечатлений, которые ребенок получает от
внешнего мира, то затем в нем объединяются наглядные признаки целой
практической ситуации, а еще позже оно начинает обозначать целые
отвлеченные категории.
Анализ основных этапов развития понятия, проделанный Ж. Пиаже (1921-
1961г.г.), позволяет осознать всю ту сложность смыслового строения слова,
которое является основным средством формирования понятий, и представить с
достаточной ясностью многообразие смысловых матриц, стоящих за словом на
отдельных этапах развития ребенка. Кроме того, он дает возможность
проследить, как эти наглядные матрицы, отражающие ситуационный характер
мышления, постепенно сменяются матрицами - отвлечениями, включающими в свой
состав целую иерархию отношений общности, составляющих основной аппарат
категориального мышления. Изучение последних, которое в дальнейшем было
проделано целой группой исследователей (Брунер, 1956,1957), позволило
сделать решающий шаг к подробному анализу мышления как целостного
динамического акта. [18]
Разработка вопроса о структуре мышления была предпринята на основе
общей концепции строения активной психической деятельности, которая была
сформулирована в работах ряда выдающихся отечественных психологов –
последователей Л.С. Выготского (А.Н. Леонтьев, 1959; П.Я. Гальперин, 1959;
и др.). В других странах психологический анализ конкретных форм мышления
был связан,прежде всего с разработкой эвристической теории мышления,
которая противопоставляла мышления человека принципам работы
быстродействующих счетно-решающих устройств (Ньювелл, Шоу, Саймон, 1958;
Фейгенбаум, 1963).
Все эти исследования привели к созданию достаточно четких
представлений о мышлении как о конкретной психической деятельности и
выделению его составных частей, которые в равной мере проявляются как в
наглядно-действенном, так и в вербально- логическом, дискурсивном мышлении.
На основании этих представлений нейропсихология вместо поиска мозгового
субстрата мышления вообще начала искать системы мозговых механизмов,
которые обеспечивают его составные звенья и этапы.
Попытаемся в самых кратких чертах резюмировать представления о
мышлении человека как целостной форме психической деятельности, которые
принимаются сейчас всеми исследователями.
Психологи, единодушно исходя из того, что мышление возникает только в
тех случаях, когда у субъекта существует соответствующий мотив, делающий
задачу актуальной, решение ее необходимым, и когда субъект оказывается в
ситуации, относительно выхода, из которой у него нет готового (врожденного
или привычного) решения. Это положение можно сформулировать иначе, указав,
что исходным для процесса мышления всегда является наличие определенной
задачи, под которой психология понимает некую цель, возникающую перед
субъектом в определенных условиях, которых субъект должен сориентироваться,
чтобы наметить путь, который привел бы его к достижению этой цели
(адекватному решению задачи).
Первый этап, непосредственно следующий за возникновением задачи,
сводится не к производству соответствующих реакций, а, наоборот, к задержке
импульсивно возникающих реакций, ориентировке в условиях задачи, анализу
входящих в нее компонентов, выделению ее наиболее ее существенных частей и
соотнесению их друг с другом. Такая предварительная ориентировка в условиях
задачи является обязательным начальным этапом всякого реального процесса
мышления, без которого никакой интеллектуальный акт не может быть
реализован.
Вторым этапом процесса мышления является выбор одного из
альтернативных путей решения и формирование общего пути (схемы) решения
задачи, который делает некоторые ходы более вероятными и оттесняет все
неадекватные альтернативы. Часто эту фазу интеллектуального акта
обозначают как фазу выработки общей стратегии мышления.
Наличие упоминавшихся уже многомерных связей значения слова, которые
участвуют во всех формах мышления, обусловливает вероятностную структуру
мыслительного акта; каждая задача неизбежно предполагает сеть альтернатив,
одна из которых выбирается субъектом исходя из характера связи,
скрывающихся за значением слова.
Этот процесс анализа условий задачи и выбора определенной
альтернативы из многих возможных составляет психологическую сущность тех
процессов «эвристики», которые последние годы привлекают особое внимание
исследователя.
Создание общей схемы решения задачи и выбор адекватной системы
альтернатив переводит субъекта на следующую фазу мышления, которая состоит
в подборе соответствующих средств и обращению к тем операциям, которые
могут быть адекватными выполнению общей схемы решения задачи.
Такими операциями чаще всего является использование готовых кодов
(языковых, логических, числовых), сложившихся в процессе общественной
истории и пригодных для того, чтобы реализовать идейную схему или гипотезу.
Некоторые психологи обозначают этот третий этап – нахождения нужных
операций – термином тактика, отличая его от этапа нахождения стратегии
решения задачи.
Процесс использования соответствующих операций является не столько
творческим, сколько исполнительным этапом мышления, сохраняя, однако,
иногда большую сложность. Как показали работы Л.С. Выготского
(1934,1956,1960), а затем многочисленные исследования П.Я. Гальперина и его
сотрудников (П.Я. Гальперин, 1959), процесс мышления проходит через
несколько этапов: начинается он с этапа развернутых внешних действий (проб
и ошибок), затем имеет место этап развернутой внешней речи, на котором
осуществляется нужный поиск, завершается процесс сокращением, свертыванием
внешнего поиска и переходом к своеобразному внутреннему процессу, когда
субъект опирается на уже готовые, усвоенные им системы кодов (языковые и
логические – в дискурсивном вербальном мышлении, числовые – в решении
арифметических задач). Наличие таких хорошо усвоенных внутренних кодов,
составляющих операционную основу умственного действия, является основой
выполнения мыслительных операций и становится у взрослого субъекта, хорошо
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
