Смысл и назначение такого надзора состоят в обеспечении гарантий защиты от произвола органов исполнительной власти, от принятия и исполнения законов, нарушающих конституцион­ные права и свободы граждан. Именно за Верховным судом закреплена исключительная привилегия толковать в конечной инстанции Конституцию и на этой основе объявлять недейст­вительными действия и акты двух других ветвей власти. Но судебная власть, в том числе судебный надзор, не безгранична.

Так, функциональные пределы судебной власти ограничены нормами, строго регламентирующими само право на обраще­ние в суд (правосубъектность истца, правильность изложения заявленного требования, наличие непосредственной личной заин­тересованности в разрешении конфликта, компетентность су­дебной инстанции, куда подано заявление и др.). Возможности признания Верховным судом закона неконституционным также ограниченны: суд принимает дела, связанные с толкованием Конституции, только в случаях «строгой необходимости», «явной ошибки» законодателя; рассматривает дела, не вдаваясь в поли­тические мотивы и практические соображения законодателя, исходя из презумпции конституционности применяемого закона, придерживаясь принципа следования ранее созданным преце­дентам.

Важную роль судебный надзор играет в обеспечении закон­ности. Правовая система США не знает института прокурорского надзора за законностью в деятельности государственных органов. В связи с этим право на беспрепятственное обращение в федеральный суд для обжалования неправомерных действий государственных органов стало в США одним из решающих средств и условий обеспечения законности, ограничения произ­вола государственной власти. Еще законом о судоустройстве 1789 г. за федеральными судами было закреплено право изда­вать приказы habeas corpus, запретительные и обязывающие приказы. Habeas corpus — начальные слова латинского текста средневекового английского судебного приказа, который ад­ресовался должностному лицу, отвечавшему за содержание лишенных свободы граждан. Приказ предписывал доставить это­го гражданина в суд в целях проверки законности и обоснован­ности ареста, и, если последнее не соблюдено, судья обязан был немедленно освободить гражданина. Конституционный принцип habeas corpus означает право каждого гражданина бес­препятственно обращаться в суд с ходатайством об издании рассматриваемого приказа.

Запретительный приказ — это приказ федерального суда ни­жестоящим судебным органам, учреждениям, организациям или должностным лицам, содержащий требования прекратить какие-либо действия или не предпринимать их до решения воп­роса об их правомерности. Наконец, в отличие от запретитель­ного, обязывающий приказ предписывает прекратить должност­ное бездействие и выполнить установленную законом обязан­ность в отношении ходатайствующего. Судебный контроль за законностью арестов, равно как и обысков, изъятий предметов, связанных с преступлением, носит принципиальный характер. Именно утверждение и выдача ордера на арест, обыск «ней­тральным и беспристрастным» судей являются необходимыми гарантиями реализации конституционных требований «достаточ­ных оснований» при возбуждении уголовного дела, обысках и арестах, поскольку полиция или орган обвинения «не способны это сделать в силу обвинительной природы их функций».

Существенную роль в уголовном судопроизводстве, как и в целом в системе сдержек и противовесов, играют институты гражданского общества. Укажем на два их них — Большое и Малое жюри. Большое жюри — расширенная коллегия при­сяжных (от 16 до 23), выступающая как орган предания суду лиц, подозреваемых в совершении преступления. Цель исполь­зования института Большого жюри состоит в том, чтобы не допустить злоупотреблений со стороны обвинительной власти (и полицейской, и судебной). Согласно ст. 39 Великой хартии воль­ностей 1215 г., ни один вольный человек не может быть привле­чен к ответственности иначе, как на основании законного реше­ния равных ему сограждан. Иными словами, возможному зло­употреблению обвинительно полицейской власти должна быть противопоставлена общегражданская гарантия; предание суду лица, подозреваемого в преступлении, осуществляется беспри­страстными и равными ему согражданами. Большое жюри по собственному усмотрению и собственной инициативе выдвигает и утверждает обвинение в отношении конкретного лица по де­лам о преступлениях — фелониях (тяжких преступлениях, нака­зуемых лишением свободы на срок свыше одного года или смертной казнью).

Другой формой участия граждан в отправлении правосудия является суд присяжных (Малое жюри). Он, так же как и в слу­чае с Большим жюри, являет собой форму выражения недове­рия (противовеса) общества к государственной судебной власти. Присяжные исследуют материалы дела, представленные обви­нением и защитой, заслушивают показания свидетелей, экспер­тов и на этой основе решают вопрос о виновности подсудимого (выносят вердикт). После этого судья единолично назначает наказание, оглашая решение о нем на другом, отдельном засе­дании. Разделение функций между судом и присяжными осу­ществляется в соответствии с тем, что «вопросы права» раз­решаются судом, а «вопросы факта» — присяжными. Заметим, что от исполнения обязанностей присяжного автоматически ос­вобождаются полицейские, пожарные, военнослужащие, юри­сты, священники.

Важен вопрос о действенности механизма сдержек и проти­вовесов при возникновении чрезвычайных ситуаций. В этом слу­чае решающую роль играет Конституция, которая является един­ственным источником законной власти и потому должна дей­ствовать как в обычных, так и в чрезвычайных обстоятельствах. И основные права, о которых говорилось выше, и базовые структуры власти должны сохранять устойчивость во все време­на. Конституция США опирается на презумпцию своей устой­чивости. Правительство не вправе предпринимать действия, на­правленные на ограничение основных прав и свобод граждан, без обоснования таких действий перед Верховным судом. Эта конституционная норма работает как в обычных, так и в чрез­вычайных обстоятельствах. Так, положение о том, что арес­тованный должен быть представлен в гражданский суд для рас­смотрения вопроса о законности его ареста (приказ habeas corpus), или право на разбирательство судом присяжных не могут быть приостановлены.

Смысл отсутствия общего положения, предусматривающего приостановление действия Конституции, в том, чтобы противо­стоять соблазну законодательной и особенно исполнительной власти использовать чрезвычайные ситуации, кризисы для узур­пации власти в собственных неправедных интересах, в ущерб праву, свободе, равенству. Особенно актуально сегодня звучит предостережение из дела Миллигена: если руководители стра­ны обладают властью заменить конституционное правительство правлением посредством декретов «под предлогом необходи­мости», то «перспектива опасностей, которые будут угрожать свободе людей, станет просто угрожающей». Даже суд может оказаться неспособным оказать какое-либо сопротивление, если сама Конституция допускает принцип, согласно которому основ­ные конституционные структуры, принципы распределения пол­номочий и «сдержки» злоупотреблению власти могут быть вре­менно приостановлены или деформированы в чрезвычайных об­стоятельствах.

Как же можно ограничить полномочия государственной власти в чрезвычайных обстоятельствах? Во-первых, путем требования обоснования своих действий. Ведь государственные органы должны действовать на основе норм Конституции, значит, у су­дебной власти есть возможность отвергнуть антиконституцион­ные действия других ветвей власти. Во-вторых, важную роль может и должно сыграть правосознание граждан, воспитанных в уважении к конституционным структурам, к своим правам и свободам, которые в принципе не зависят от того, какая партия или лицо находятся у власти, есть чрезвычайные обстоятельства или их нет. Такое правосознание — существенная гарантия про­тив любой тирании: законодательной, исполнительной или судеб­ной. Сказанное не означает, что государственные органы не вправе или не способны реагировать на возникающие чрезвы­чайные обстоятельства. Здесь решающая роль в США принад­лежит Верховному суду, который использовал Конституцию та­ким образом, чтобы иные ветви власти могли принимать некото­рые меры, которые им запрещалось принимать в обычное время. Значит, чрезвычайные ситуации не являются источником новых, экстраординарных полномочий, но требуют разумного использования существующих полномочий. Приведем пример. Полномочия Президента выступать в качестве главнокомандую­щего и «обеспечить беспрекословное выполнение законов» поз­воляют ему в чрезвычайных ситуациях принимать меры, которые в иных обстоятельствах были бы недопустимыми, на основании «разумности» и, следовательно, допустимости (в то же время это не полностью односторонние действия Президента, послед­ний обязан поступать в соответствии с актом Конгресса или решением Верховного суда).

   Идея о создании государственного механизма исключает  сосредоточения власти в одних руках. Каждая из властей в государстве (исполнительная, законодательная и судебная) самостоятельна, имеет свою компетенцию и не должна вмешиваться в дела других.

   Один из вариантов концепции разделения властей предполагает создание так называемой «системы сдержек и противовесов», когда каждая из властей имеет множество возможностей взаимоконтролировать и ограничивать друг друга. Такой государственно-властный механизм функционирует в США. Другой вариант предполагает приоритет одной из ветвей государственной власти – законодательной, что характерно, например, для Англии.

   Сбалансированность властей основывается на суверенитете народа, что нашло конституционное  закрепление в ряде современных государств.

 Развитие теории и института разделения властей.

 Институт разделения властей появился в глубокой древности. Первые ростки этой теории появились уже на начальных стадиях развития государственного механизма. Так, еще древнегреческий историк Полибий (200—120 гг. до н. э.) восхищался той системой распределения власти между различными государственными орга­нами, которая существовала в республиканском Риме. Власть в этом государстве, писал он, поделена таким образом, чтобы ни одна из ее составных частей не перевешивала бы другую. "Дабы таким об­разом государство неизменно пребывало в состоянии равномерно­го колебания и равновесия, наподобие идущего против ветра ко­рабля".

  Так в Римской республике существовало несколько политических институтов, которые не должны были позволить сосредоточения власти в одних руках.

Главным государственным органом в Риме были сенат, обладающий правом толковать законы, а также накладывать вето на некоторые решения народного собрания. Ко всему прочему из числа сенаторов выбирались народным собранием лица, которые должны были занимать государственные должности (консулы, преторы, наместники, эдилы и т.д.). Не будучи судебным органом, сенат мог назначать судебные коллегии и давать указания о производстве расследования. Второй по значимости государственный орган в Римской республике — это народное собрание. Перед народным собранием отвечали все государственные служащие (кроме диктаторов). Народные собрания избирали коллегии, которые осуществляли правительственную власть. Народное собрание обладало правом принятия законов. Особое положение занимали плебейские (народные) трибуны. Они имели право запрещать исполнение любых приказов (за исключением приказов диктаторов). Они могли налагать вето на постановления сената. Помимо того, трибун был наделен правом арестовывать любое лицо и подвергать его публичному допросу. Судебные функции в Риме были возложены на восьмерых преторов, избираемых сенатом. Помимо трибун каждые пять лет из бывших консулов избирались два цензора сроком на 18 месяцев. Они занимались проверкой списка сената и исключали из него недостойных.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5