Можно предположить, что и история Российского государства сложилась по велению Бога так, что Россия оказалась к началу двадцатого века единственной страной в мире, способной выполнить великую, божественную миссию. Это случилось в двадцатом веке, а на заре христианства, во втором и третьем веках, наступило относительное перемирие между богатыми гражданами и христианством. Спустя столетия, в восемнадцатом веке, французский философ, писатель Морелли в книге « Кодекс природы» так напишет об этом времени: « И мы видим, что в первое время адепты этой прекрасной морали соблюдали ее с удивительной точностью: их общие трапезы, где богатые обильно снабжали бедных всем необходимым и садились с ними за один стол; огромные суммы, отдаваемые пастырям на хранение людьми, которые отказывались от своих богатств и становились в ряды нищих, - все эти действия были явно направлены к тому, чтобы вернуть людям истинные законы природы». Больше всего язычников в те годы поражало то, что христианство - это сообщество людей любящих друг друга, живущих в единстве целей, задач и мыслей, помогающих друг другу, делящихся друг с другом всеми имеющимися в общине материальными ценностями, устраивающих свою личную жизнь на началах уравнивания благ между богатыми и бедными. Как видим, христианская община позволяла ее членам жить в подлинном братстве. Много веков спустя эти божественные отношение между людьми россияне попытались возродить в условиях социалистического общества. Так благая Весть Христа установила новые правила жизни в человеческом обществе, опрокинув старый вековой порядок и сотворив новый, вызывающий у язычников сложные и противоречивые чувства.
Позднее все снова вернется к своему первоначальному состоянию и опять начнется тяжелая, кровавая борьба христианства с любителями богатств, роскоши и частной собственности. По этому поводу Морелли напишет в труде « Кодекс природы» следующее: « Если вы спросите, кто управляет людьми - начиная от скипетра и кончая пастушьим посохом, начиная от тиары и кончая самым простым клобуком, ответ будет нетрудный: личный интерес или чужой интерес, усвоенный под влиянием тщеславия и всегда являющийся данником первого. Но кто дал жизнь этим чудовищам? Собственность. Следовательно, напрасно мудрецы земли, вы ищите состояние полной свободы там, где царствуют тираны. Рассуждайте, сколько вам угодно, о наилучшей форме правления; ищите средств основать самую мудрую республику; устраивайте так, чтобы многочисленная нация находила свое счастье в соблюдении ваших законов, - но вы не подрезали корни у частной собственности и потому ничего не сделали; ваша республика окажется когда - нибудь в самом плачевном состоянии. Напрасно вы будете приписывать эти печальные перевороты случаю, слепому року, будто бы являющемуся причиной шаткости империй, как и судьбы частных лиц; это слова лишенные всякого смысла» Вот так категорично и однозначно Морелли обвинил частную собственность во всех бедах и несчастьях человечества. Как видим, деспотизм частной собственности создавал общее отторжение к ней не только у жителей начала христианской эры, но и, спустя столетия, у граждан развитых европейских стран. В восемнадцатом веке появится еще один исторический документ, который серьезно повлияет на развитие человечества и судьбы народов. Это международная декларация независимости 1776 года, которая дала народам право свергать деспотические правительства. Ее можно найти в книге А. Ф. Малышевского « Мир человека». В ней сказано следующее: « Благоразумие, конечно, требует, чтобы давно сложившиеся формы правления не сменялись вследствие маловажных и преходящих причин, так как опыт прошлого показывает, что люди скорее склонны терпеть зло, пока оно еще переносимо, чем пользоваться своим правом упразднения привычных форм жизни. Но когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно преследующих одну и туже цель, обнаруживает стремление подчинить народ абсолютному деспотизму, то право и долг народа - свергнуть такое правительство и создать новые гарантии обеспечения своей будущей безопасности». После этого становится понятным, почему восемнадцатый, девятнадцатый и начало двадцатого века ознаменованы революционными бурями в мире и Европе. Не только жестокий экономический кризис, политика безжалостной социальной несправедливости в буржуазном мире определяли активные устремления рабочего класса США и Европы в начале двадцатого века, к созданию справедливого общества равных прав и возможностей, которое на Западе к этому времени тоже называли коммунизмом. Как и россиянам начала двадцатого столетия, коммунизм виделся американцам и европейцам золотым веком материального изобилия, справедливых законов, равноправия и мирного существования. Они не стремились и не ставили для себя задачи уничтожения буржуазного строя, который уже на тот момент соответствовал их устремлениям, психологии, представлениям о правильной жизни. Вспомним, что накануне колониальные захватнические войны позволили серьезно разбогатеть значительной части населения Европы и США. Поэтому в ходе экономического и социального кризиса, охватившего Запад в начале двадцатого века, американцы и европейцы больше заботились о сохранении личного благополучия, которое можно было обеспечить только за счет создания промыщленного роста в буржуазных странах. Прививаемая веками жителям Европы и США частнособственническая психология определила весь ход дальнейших событий в мире в двадцатом веке.
Если трудящиеся Запада думали о рае на земле ( золотом веке ), как о возможности устроить счастливую жизнь лично для себя, то российский пролетариат мечтал сделать счастливыми и свободными от рабства буржуазии не только себя, но и все угнетенные народы мира. Это было вызвано не только влиянием на души россиян вековой православной культурой, сформировавшей особое сознание, иную систему ценностей нравственных и духовных в сердцах русских крестьян и рабочих, но и отсутствием традиций буржуазного института частной собственности. Как мы знаем, он начал зарождаться в России в конце девятнадцатого века и воспринимался основной массой населения крепостной страны как нечто непривычное, чужое и опасное не только для простого человека, но и национальной культуры, традиций, а значит и существованию Российского государства. Вспомним, что во второй половине девятнадцатого, начале двадцатого веков, как и сегодня, западная рыночная экономика, европейская культура, традиции, образ жизни навязывались россиянам насильно группой лиц, находящихся в высших эшелонах властных структур Российского государства. Являясь по своему духу западниками, а по сознанию врагами русской культуры, традиций, православной веры, эти люди были убеждены в том, что Россию необходимо сделать западной страной с европейской культурой, традициями всеми возможными способами, не считаясь с мнением российского народа, его желаниями, устремлениями, экономическими, социальными и демографическими потерями на этом, по их мнению, великом пути. Естественно, что русский народ не мог ответить на подобное подлое, жестокое уничтожение многовекового, патриархального православного государства отчаянным сопротивлением. Так Российское государство было втянуто своими западными врагами и теми, кто им помогал на российских землях, сначала в Первую мировую войну, затем в февральскую буржуазную революцию, а затем и в социалистическую октябрьскую революция. Она стала закономерным продолжением буржуазной по описанным выше причинам.
В итоге Россия не смогла остаться в стороне от глобального процесса в человеческой истории начала двадцатого века. Дух непримиримой борьбы с частной собственностью, желание построить на земле золотой век ( коммунизм ) захватывали в те годы народы и страны разных континентов, но конкретные цели, ради которых совершались революции, каждая нация определяла для себя сама, исходя их своих возможностей, устремлений и желаний. Так получилось по ряду обстоятельств, что самую высокую и благородную цель в те годы перед собой смогла поставить только Россия. Если западные народы ограничивали свои революционные устремления лишь эгоистическими интересами материального улучшения своей личной жизни, то россияне видели задачу революции в создании материального и общественного благополучия своим потомкам, а в отдаленном будущем и всему человечеству. Русские начала двадцатого века решили построить не просто общество нового типа, но и превратить в реальность старую мечту угнетенных и рабов о воцарении на земле золотого века. Того времени, когда народы мира избавятся от рабства, частной собственности, несправедливости в жизни, а люди станут жить с друг другом, как братья. Для этого было необходимо создать не только общество, но и человека нового типа. Нужно помнить, что мечта народов о золотом веке в девятнадцатом столетии особенно сильно будоражила и умы, сердца европейцев. Английский писатель Джон Уайт в одном из своих рассказов описал встречу Нового года в 1900 году в Лондоне. Он сообщил, что когда часы на главной башне города в полночь ударили двенадцатый раз, то, стоявшие на площади люди, заплакали и стали обнимать друг друга, поздравляя с наступлением золотого века, обещанного когда – то Богом. Все участники новогоднего события были уверены в том, что двадцатое столетие неизбежно станет золотым веком, когда не будет кровопролитных войн, бедных и богатых, рабства, голода и страданий. Как мы знаем, вопреки ожиданиям народов Европы, двадцатый век оказался самым жестоким и кровавым в истории человечества. Наиболее остро мечта о времени благоденствия золотого века на земле будоражила россиян. Официально крепостное право в России царское правительство отменило в 1861 году, но к началу двадцатого века оно продолжало массово существовать в других формах рабства в экономической и социальной жизни страны. Тиранство крепостного права на русской земле во второй половине девятнадцатого века заменила еще более жестокая и изощренная система эксплуатации буржуазии, опирающейся на идею монополии частной собственности. Напомню, что в то время в Европе уже шла ожесточенная борьба европейских рабочих против буржуазного строя. Как известно, революцию в начале двадцатого века ожидали в Европе, а не в России. Даже для Ленина известие о февральской буржуазной революции 1917 года в Российском государстве было неожиданностью. О том, в каких жутких условиях безжалостной эксплуатации со стороны молодой российской буржуазии оказались вчерашние крепостные крестьяне написано много в учебниках истории, в художественной литературе, снято фильмов. Жили в дощатых бараках при фабриках, заводах в летнюю жару и холод, как скот, без элементарных условий для человеческого существования. На каждую десятиметровую комнату приходилось по десять, пятнадцать человек. Поэтому спали, отдыхали в них по очереди. Рабочий день тогда был по 12 - 14 часов. Столько же работали и дети, которые беспощадно эксплуатировались буржуазией с 5 - 6 летнего возраста. Особенно широко детский труд использовался на мануфактурных производствах. О медицинской помощи и социальной защищенности думать и не стоило. Грабительская система штрафов со стороны хозяина предприятия делала и без того маленькую заработную плату ничтожной. Поэтому продукты питания, необходимые вещи приходилось брать в кредит. Это ставило вчерашних крепостных крестьян, порой, в большее рабское положение, зависимость, чем при жизни у помещика. В итоге рабочие поселки, окружавшие мануфактурные фабрики во второй половине девятнадцатого, начале двадцатого века, представляли собой жуткое зрелище социальной безнадежности и человеческой безысходности. Во многих других отраслях ситуация с обеспечением социальной защищенности рабочих была еще хуже. В пролетарских трущобах свирепствовали инфекции, процветало пьянство, разврат и другие пороки. Это порождало высокую смертность населения и большое количество самоубийств в рабочих поселках .
Страницы: 1, 2, 3, 4
