была довольно символической: в раннее средневековье долгом священника было

не лечить – это запрещалось, а молитвой и увещеванием поддержать тех, кто

слаб и сам не способен противостоять скверне – болезни, подготовить

умирающего, помочь ему осмыслить грядущую смерть, облегчив расставание с

земной жизнью. Однако из многих сотен монастырей и кафедральных соборов по

всей Западной Европе, при которых были госпитали, наберется, может быть не

больше десятка таких где действительно были продолжены традиции античной

медицинской науки.

Кроме того, церковные власти очень быстро распознали в монастырской

медицине опасность обмирщения для монашества, и расцвет ее был недолог.

Отправляясь учиться у светских врачей или оказывать помощь богатым

больным, монахи-медики часто покидали надолго свои монастыри, что

противоречило уставу: живя в миру, они невольно приучались к роскоши,

общались с женщинами, порой забывали свой долг – служить бедным и обуянные

грехом гордыни и корыстолюбия брали плату за лечение или, хуже того, в

поисках гонораров стремились заполучить себе богатых пациентов, отказывая в

помощи остальным нуждающимся. Частые отступления от орденских правил среди

монастырских врачей к XI веку стали уже обычном делом. Приоры закрывали на

это глаза, поскольку врачебная практика в миру приносила монастырям немалый

доход: несмотря на то что помощь врача-монаха должна была быть бесплатной,

больные обычно щедро одаривали монастырь. Известно, например, что

знаменитый проповедник Бернар Клервонский принял в свою общину одного

медика, бежавшего из своей обители потому, что приор того монастыря

вынуждал его к частым отлучкам ради прибыли. На фоне общего кризиса старого

бенедиктинского монашества внутри самой монастырской системы зрел протест,

и в начале XII века Реймский церковный собор запрещает членам духовных

орденов «практиковать врачебное искусство из жажды обогащения», предписывая

всем «вновь обратиться к Богу». В 1139 г. Латеранский собор грозит

серьезными наказанием монахам-медикам за практику в миру, собор в 1162 г.

Монпелье запрещает принимать мирян на лечение в монастырские госпитали,

годом позже собор в Туре запрещает более чем двухмесячные отлучки из

монастыря, что сделало невозможным для монахов ученье в миру. На церковных

соборах 1212 и 1215 годах вновь и вновь повторяется угроза отлучения для

всех, кто нарушает эти правила. Попутно запрещаются занятия хирургией и

акушерством белому духовенству в госпиталях при епископских кафедрах. И,

наконец, в 1243 г. Папа требует внести в уставы монашеских орденов пункты о

запрете монахам учиться медицине вообще. Таким образом, к середине XIII

века серьезная медицина окончательно изгоняется из монастырских госпиталей.

Впрочем, к этому времени по причинам, от медицины весьма далеким,

монастырские госпитали уже окончательно утрачивают свою роль основных

центров каритативной деятельности в отношении бедных и больных, на смену им

приходят госпитали городские, которые условно могут быть разделены на две

категории. Одни основывались епископами или канониками городских соборов и

продолжали оставаться полностью церковными учреждениями, другие –

различными духовно-светскими орденами и братствами, а также городскими

коммунами или, реже, отдельно богатыми благочестивыми горожанами.

Городские госпитали, строго говоря, явление для Европы не новое. Один

из самых ранних госпиталей в Западной Европе — госпиталь в Арле (500 г.),

основанный знаменитым арльским епископом Цезарием. Еще синод 836 г. в

Аахене предписывал каждому городу иметь свой госпиталь, но до XII века

данное предписание оставалось скорее только благим пожеланием. Однако по

мере роста числа городов и соответственно горожан, росло и количество

городских госпиталей.

Что представлял собой городской госпиталь? Как и монастырский, он

сочетал в себе функции больницы и приюта для всех нуждающихся. Больные,

инвалиды, немощные старики, вдовы и сироты, бедняки и странники получали в

нем необходимый, но в целом простейший уход. Даже настоящий врач был там

далеко не всегда.

Нельзя забывать, что городской госпиталь тоже был в первую очередь духовным

институтом. Напомню, что во взгляде на болезнь и больных христианское

мировоззрение отличалось от античной "научной" медицины отнюдь не тем, что

в христианстве отношение к ним было "религиозным", а у античных врачей

"светским". Античная медицина также никогда не была чисто светской и носила

отпечаток религиозного мышления даже у Гиппократа, так что нельзя

рассматривать ее только с позиций рационализма. Различие это состояло

прежде всего во взглядах на причину болезни и на важнейшее условие

избавления от нее.

Теология болезни учит, что все телесные недуги, равно как и любые

другие несчастья, происходят по воле Божественного Провидения и являются

следствием греховности человеческой натуры. Грех при этом связывается не

столько со специфическим, формально неправильным поведением, противоречащим

христианским нормам и ценностям, сколько с определенным состоянием души,

ибо греховность — "скверна" — соединяется с душой и становится неотъемлемой

ее частью; поэтому главное условие исцеления — очищение болящего от скверны

греха5. Христа почитали как избавителя и врачевателя и души, и тела —

"Christus soter et medicus".

Именно забота о духовном здоровье пациентов стояла в средневековых

госпиталях на первом месте, что нашло отражение даже в их архитектуре. В

конце залы, где помещались пациенты, обязательно находился алтарь, при

котором велись регулярные богослужения; иногда к госпитальному зданию

пристраивалась капелла или небольшая церковь, так что все обитатели

госпиталя, даже прикованные к постели больные, всегда имели возможность

принимать участие в литургии. И первыми процедурами, которым подвергались

поступающие в госпиталь, были очищающая душу исповедь и таинство

причащения.

Новоприбывших пациентов мыли, переодевали в чистое (спать, впрочем,

полагалось голыми, только в ночном колпаке), оказывали простейшую

медицинскую помощь и размешали в общей зале, где рядами стояли кровати,

рассчитанные обычно на несколько человек каждая. Отдельных помещений для

мужчин и женщин не предусматривалось, их кровати просто отделялись

проходом. Кормили в целом хорошо, не менее 2 раз в неделю полагались мясо и

вино. Забота об искуплении грехов и спасении души, а также питание, уход и

крыша над головой составляли основу "лечения" в таком госпитале. Но было бы

ошибочным недооценивать его значение: вдали от знаменитых медицинских

центров Европы, таких как Париж, Милан или Салёрно, городской госпиталь был

практически единственным местом, где люди из низших социальных слоев и

маргиналы — нищие, бродяги, а также любые путешественники, бывшие во всех

отношениях весьма уязвимыми уже только потому, что, отправившись в дорогу,

порывали все свои социальные связи, в случае нужды могли получить какую-

нибудь помощь. К этому следует добавить, что в условиях, когда любая

болезнь могла обернуться катастрофой, пребывание в госпитале давало еще и

психотерапевтический эффект. В свою очередь пациенты, поступая в госпиталь,

давали обет послушания начальству и воздержания. Последнее, впрочем,

удавалось не всем, так как среди них были не только немощные и больные, но

и относительно здоровые и молодые люди, и когда их греховная связь с кем-

либо из служителей госпиталя или пациентов обнаруживалась, случались

пикантные скандалы.

Система городских епископских госпиталей как оплот каритативной

деятельности церкви тем не менее не сумела выдержать испытания временем и к

XIV веку окончательно приходит в упадок , за исключением того, что в 1215

г. IV Латеранский церковный собор запрещает белому духовенству практиковать

хирургию и акушерство, основные причины, обусловившие ее развал, к медицине

имели мало отношения и носили социально-экономический и отчасти

идеологический характер.

Во-первых, хотя и считалось, что госпитали финансируются от доходов с

церковного домена, средств для них выделяли крайне мало и им приходилось

заботиться о себе самим, что автоматически давало госпиталям статус

относительно автономной хозяйственной единицы. Помимо подсобного хозяйства

и выручки от продажи платья с умерших, основной статьей их дохода на

протяжении всего средневековья оставались пожертвования, причем это были не

только деньги, но и продукты, одежда и льняные покрывала, даже солома для

постелей. Но если при Меровингах и Каролингах почти все завещания содержали

упоминание о даре госпиталю, то в высокое средневековье недостаток пищевых

ресурсов и рост всевозможных налогов и поборов, осложнявшие и без того

трудную жизнь средневекового человека, весьма способствовали тому, что

население нищало и мало что могло пожертвовать церкви и бедным, да и

количество самих бедняков, нуждающихся в помощи и призрении, неизмеримо

выросло. В то же время рента церквей и аббатств уменьшается едва ли не

вдвое. Данные обстоятельства не могли не отразиться на положении

госпиталей, и итог был печальным: после XII века новых церковных госпиталей

почти не основывали, а многие старые приходили в упадок, в них сокращалось

количество мест или они вообще закрывались.

Экономическому упадку госпиталей сопутствовала и духовная деградация

их служителей: богослужениями все чаще пренебрегали, дисциплина падала,

предназначенные для больных и бедняков продукты и имущество

разворовывались. В этом смысле хозяйственная самостоятельность и право

распоряжаться пожертвованиями сослужили госпиталям плохую службу, дав почву

для произвола управляющих. Нередкими стали ситуации, когда госпиталь

оказывался вообще пустым: все средства шли только на содержание ректора,

капеллы и служащих. Несмотря на попытки церковных властей и поместных

соборов сохранить первоначальные функции госпиталей как богоугодных

заведений, вокруг них все чаще разражались громкие скандалы. Так, в 1356 г.

некий брат Бернард Лефевр был уволен со своего места настоятеля в госпитале

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12