Намерение освободить от налогов на образование и лечение можно только приветствовать. Но где  гарантии положительного решения этого вопроса? Оно, кстати, при наших нравах может обернуться лишь дополнительным усилением бюрократизма и волокиты. Но дело даже не в этом. При нынешних скудных доходах большинство россиян авансировать оплату таких услуг просто не в состоянии.

      В стране наряду с огромной массой по-настоящему бедствующих людей сформировался обширный слой просто бедных. Не нищенствующих, но всё-таки очень бедных. Это в основном «бюджетники»,т.е люди, работающие по найму государства и уполномоченных им организаций. В частности, работники здравоохранения, образования, науки - целая армия медсестер и врачей, школьных учителей, преподавателей средних и высших учебных заведений, научных и вспомогательных сотрудников многочисленных НИИ, надобность которых никто не подвергает сомнению. «Но месячная оплата труда директора научно-исследовательского института составляет 1068 рублей; оклад же младшего сотрудника – 432 рубля.»[35] Вопрос на «засыпку»: можно ли при такой оплате труда привлечь в науку молодежь, тем более талантливую?

      Можно ли при таких зарплатах повышать стоимость коммунальных услуг?

Если да, то только за счет снижения уровня жизни, который и без того едва превышает официальный прожиточный минимум. Точечная поддержка, может быть, и отгородит совсем нищих от дальнейшего обнищания. Остальным же придется пополнить их ряды.

      «Недостаточно продуманным представляется и введение единой ставки подоходного налога с физических лиц. Снижать его, безусловно, нужно. Но зачем стричь всех под одну гребенку? Наверное, тем,  кто имеет хорошую по нынешним временам зарплату и многократно превышающие ее льготы, трудно понять, что это несправедливо с социальной и неоправданно с экономической точек зрения»[36]. Деньги, конечно, не бывают лишними. Трудно понять, почему не удостоилась внимания, безусловно, целесообразная идея освободить от налога доходы, не обеспечивающие прожиточного минимума? Такой шаг наряду со сглаживанием вопиющего социального неравенства облегчил бы участь беднейшей части общества и одновременно расширил бы рынок потребительских товаров, производство которых упирается в ограниченность платежеспособного спроса.

      «Вызывающе выглядит на этой фоне намерение увеличить в 15 раз денежное содержание ответственных работников федеральных органов госвласти. Очевидно, что повышать оклады государственным чиновникам необходимо. И не только высшему звену, но и всем остальным госслужащим. Но при этом следует учитывать, что общие расходы на содержание ответственных работников в 6-7 раз превышают оплату их труда»[37].

8. Заключение.

Не Россия вышла из истории, а история заблудилась в тупиках и иссякла.

      Укоренились суждения о России, в которых стало аксиомой представление, что она находится вне рамок основного исторического процесса, охватившего Запад. Ответом на них являлись различные учения о самобытности русской общественной жизни и питающего его духа, самобытности в такой степени решающей, что она не может быть по своему значению сопоставлена со своеобразием жизни какой-либо иной европейской страны.

      Нередко предпринимались и государственные меры, для того чтобы ввести Россию в общий поток европейского развития. Особенно, когда это национальное своеобразие признавалось главной причиной, препятствующей прогрессу общества и источником его косности. Такие государственные меры, как реформы Петра Великого или реформы 60–70-х годов XIX в., хорошо известны, другие, подобно александровским реформам начала XIX в. или столыпинским реформам ХХ в., не всегда оцениваются как опыты европеизации России.

      «Таким образом, проблема реформации нашей страны, выбора ей перспективы своей будущности, борьбы европеизма (вестернизаторства) с теориями об исконно русском начале нашего национального бытия составила стержень и главное содержание нашего национального сознания»[38].  

      Делая акцент на том, что проблема «вхождения в цивилизацию» является решающей для общественного сознания и будущего страны, сторонники этого курса, известного у нас под названием либерализация, сформировали жесткие ценностные ориентации, мотивирующие столь же жесткие  радикальные, идеологические и политические решения. «Прошлое России оценивается, прежде всего, как господство консервативно-отрицательного начала, парализующее ее жизнь, а в политическом плане неизбежно проявляющееся в виде угрозы цивилизационным тенденциям современного мира»[39].

      Сложилось суждение, что Россия относится к числу тех обществ, которым требуется какое-то специальное усилие, чтобы внутри нее создалась основа, на которой могут быть упрочены надежные предпосылки к изменениям. Следовательно, проблема перехода к стратегии построения «открытого общества» понимается, прежде всего, как программа внутренних преобразований России.

      Не стоит забывать, что к терминам, несущим, прежде всего идеологическую нагрузку, как термин «возрождение», относится и «кризис» — выражение, которым маркируют нынешнее состояние российского общества и в определенности которого не принято сомневаться.

      Представляется, что кризисом может быть охарактеризовано такое состояние в изменениях объекта, которое содержит в себе и постоянно нарастающие средства его разрешения. Едва ли можно предположить наличие этого условия в случае описанной ситуации, которая складывалась в стране с начала 80-х годов. Но поскольку ее принято характеризовать именно кризисом, то, естественно, и выход из нее мыслится как возрождение. Возродить в точном смысле нельзя ничего, особенно то, что относится к культурному процессу. Он принципиально необратим. Но термин-символ «возрождение» и поныне не выходит из употребления. Тогда мы обязаны спросить самих себя, что же мы имеем в виду, говоря о возрождении. Приходится констатировать на основании некоторых идеологических сюжетов, что наиболее очевидный эксплуатируемый смысл, к которому сводят это понятие, заключен в идее возврата. Что он означает? Возврат ли в цивилизацию; к русской ли исконности, к национальным истокам жизни; возврат к религиозным основам; возвращение к поруганным идеалам или к чему-то еще? «Но все эти лозунги-предложения суть знаки возрожденческих утопий. В своей совокупности они выражают специфический консерватизм в различной модификации. Это удивительное состояние. Все идеи, которые высказываются ныне, имеют одну общую особенность: они консервативны»[40]

      Сложилось так, что все величайшие катастрофы человечества, которыми отмечен XX в., не обошли Россию. Причем она не только была вовлечена в них, как и десятки других великих наций и государств, но именно на ее культурном пространстве и в недрах ее общества возникли процессы и идеи, которые определяли конфигурацию мировой истории последнего столетия. Их особенностью была выраженная воля перевести самый ток исторического движения в новое русло, подчинить его особым законам, фазам и масштабам измерения. В итоге, история ХХ в. как бы расщепилась. С одной стороны, в ней сохранялось направление, заданное трансформациями западных обществ, определяющееся в гуманистической критике как финалистское, тупиковое, несущее в себе гниение общества и культуры. «В противовес ему возникло новое, преобразовательное, целью которого мыслилось сотворение новой цивилизации, спасающей человечество и культуру. Лидер и теоретик этого направления В.И. Ленин писал: «…рабочие идут медленно, но неуклонно к коммунистической, большевистской тактике, к пролетарской революции, которая одна в состоянии спасти гибнущую культуру и гибнущее человечество». И именно России как центру мировой революции отводилась роль флагмана в этом движении, которую она исполняла более семидесяти лет»[41]. Коммунистическая программа России должна была открыть новую перспективу человечеству, начать историю заново и, таким образом, решить важную проблему, которая беспокоила русских мыслителей прошлого для России века.

      Итак, не войдя в общий исторический ход, Россия предложила миру свою альтернативу, осуществив катастрофический поворот к новой исторической перспективе. Именно это определило ее особую роль в XX в. Социалистический эксперимент в России — величайшая цивилизационная трагедия человечества, которую еще предстоит осмыслить. В ней погибли и обескровились его величайшие надежды. Конец социалистического эксперимента означает для нас переход на стандартные рельсы общественной эволюции, возврат в цивилизацию, предполагающий вопреки П.Я. Чаадаеву, что Россия имела в ней свое место и лишь насильственно с ним рассталась. Можем ли мы признать, что события, начавшиеся с 90-х годов ХХ в., и есть планомерная его реализация? Уверенность и надежда, что это так, перемежаются сомнениями и неуверенностью. Слишком много неясного, неустойчивого и разрушительного в российской жизни, чтобы на этой почве утвердился оптимизм, хотя его хрупкие ростки также несомненны. Коснемся некоторых духовных и социально-политических сторон новой исторической ситуации.

      «Формируется тенденция, которую можно назвать реставрацией, т.е. известным социальным рефлексом на слишком радикальное социальное изменение, произведенное социалистическим экспериментом»[42]. Имеет место определенная социально-политическая и экономическая контрреволюция, которая, однако, не обладает ясным пониманием своих целей.

      Обратим внимание, каков разброс понимания целей этой реставрации. Даже в среде радикальной демократии блуждают монархические мечтания и вожделения. «То, что сейчас называется восстановлением авторитарных структур, по сути дела является утверждением режима, который можно назвать квазимонархическим.»[43] Страна нередко управляется указами Президента, что в принципе несовместимо с демократией. Разрослись структуры наместничества и личных представителей президента на местах. Далее, возникает тенденция к восстановлению традиционных форм русской общественной и хозяйственной жизни. Дворянские и купеческие сословия, сельский сход — это обычные теперь слова, которые не только витают в воздухе, но каким-то образом воплощаются. В то же время мы видим постоянное стремление войти в цивилизацию американского типа, западноевропейского и североевропейского, в те структуры, где эти сословия не могут существовать.

            Каковы выводы? Следует обратить внимание, что та же история нашей Родины дает возможность подсказать выход. Помимо революционных авантюр и бесперспективного и в основе своей неудачного реформаторства в ней была и другая линия. «Второе направление, которое присутствовало в ней и которому Россия обязана поступательностью и развитием, — здоровый честный практицизм людей, органично связанных с жизнью.»[44] Если внимательно пролистать нашу историю последних двух столетий, то с удивлением обнаруживаешь, что во времена, когда власть переставала забавляться реформами, и мало интересовалась практической жизнью общества, само общество начинало постепенно совершенствовать свою продуктивную и каждодневную работу, которая, впрочем, постоянно осмеивалась интеллигентской публицистикой. Методичность, проявляющаяся в череде последовательных, разумных и скромных по своим масштабам действий, осуществляемых на протяжении жизни, как ее программа, представляется несогласующейся с национальным характером. Вот это вызывает протест. Разум и дело должны утвердиться как приоритеты нашей жизни.

Список литературы.

1. Анатолий Эльянов –  журнал «Свободная мысль» – 2000  №8;

статья «Выйти из Кризиса»; стр. 5-20

2. А. Нещадин и Н. Малютин – журнал «общество и экономика» - 2002 №5;

статья «Путь модернизации России»; стр. 37-50

3. Зуев М.Н. История России / Учебник для вузов. - М.: ПРИОР, 2000. - 688 с.

4. Паршев А.П. Почему Россия не Америка?/ Книга для тех, кто остается здесь. - М.: Крымский мост-9Д, 2001. 411 с.

5. Ельцин Б.Н. Президентский марафон: Размышления, воспоминания, впечатления.

6. Материалы Интернета:

#"#">#"#">#"#">#"#">#"#_ftnref1" name="_ftn1" title="">[1] #"#_ftnref2" name="_ftn2" title="">[2] http://mitpress.mit.edu/IO