Сенека был сенатором, воспитателем императора Нерона и ведущим государственным деятелем, чьи политические интриги привели в конечном счете к вынужденному самоубийству по приказу его жестокого и мстительного ученика.

Более последовательно, нежели другие стоики, Сенека от­стаивал идею духовной свободы всех людей независимо от их общественного положения. Объектом (и сферой) рабства может быть, согласно его представлениям, лишь телесная и чувствен­ная, но не духовная и разумная часть человека. «Тот, кто дума­ет, что рабство распространяется на всю личность, — писал он, — заблуждается: ее лучшая часть свободна от рабства. Толь­ко тело подчинено и принадлежит господину, дух же сам себе господин».

Раб, согласно Сенеке, — человек, равный по натуре другим людям, и ему присущи те же душевные качества, что и всем ос­тальным. Купля-продажа касается лишь тела раба, но не его свободного духа, неподвластного торговым сделкам. Не отвер­гая само рабство как социально-политическое явление и право­вой институт, Сенека вместе с тем считал его в этическом плане несостоятельным, отстаивал человеческое достоинство раба и призывал к гуманному обращению с ним как с духовно равным" субъектом.

Все люди равны и в том смысле, что они — «сотоварищи по рабству», поскольку одинаково находятся во власти судьбы. «А покажите мне, — говорил он, — кто не рабствует в том или другом смысле! Этот вот — раб похоти, тот — корыстной жад­ности, а тот — честолюбия... Нет рабства более позорного, чем рабство добровольное».

В духе воззрений древнегреческих стоиков Сенека считал судьбу (или, что для него тоже самое, бога, божественный дух, провидение, природу, мировое целое) причиной всех причин. Идя «своим невозвратным путем», «закон судьбы совершает свое право». Люди не в силах изменить мировых отношений, частью которых являются их собственные отношения, но могут лишь мужественно и стойко переносить развертывающиеся предначертания судьбы, отдаться воле законов природы.

Исходя из стоической идеи единства божественного и чело­веческого мира, Сенека считал, что люди — «родные друг дру­гу», «члены единого тела»: ведь природа сотворила всех людей из одной и той же материи и для одних и тех же целей. Высшее благо — в разуме, который есть божественный дух, погружен­ный в тело человека. И разумность делает человека богоподоб­ным. Помимо разума природа одарила человека еще и общи­тельностью, лежащей в основе единства человеческого рода. Благодаря разуму и общительности люди в борьбе за существо­вание достигли господства над животными, овладели природ­ными стихиями и живут тесными сообществами.

В естественно-правовой концепции Сенеки неминуемый и божественный по своему характеру «закон судьбы» играет роль того права природы, которому подчинены все человеческие ус­тановления, в том числе государство и законы. Причем само естественное право здесь выступает и как природный факт (по­рядок мироустройства и причинная цепь событий), и одновре­менно как необходимый императив разума. Разум как факт и норма естественного порядка воплощен и в человеческом сооб­ществе как части мирового целого. Соответствие человеческих отношений божественному началу базируется на разуме: чело­веческий разум — часть божественного духа.

Развивая космополитические идеи, Сенека утверждал, что Вселенная — это естественное государство со своим естествен­ным правом, признание чего — дело необходимое и разумное. Членами (гражданами) этого вселенского государства (космо-полиса) по закону природы являются все люди, признают они это или нет. Что же касается отдельных государственных обра­зований, то они случайны и значимы не для всего человеческо­го рода, а лишь для ограниченного числа людей. «Мы, — писал Сенека, — должны представить в воображении своем два госу­дарства: одно — которое включает в себя богов и людей; в нем взор наш не ограничен тем или иным уголком земли, границы нашего государства мы измеряем движением солнца; другое — это то, к которому нас приписала случайность. Это второе мо­жет быть афинским или карфагенским или связано еще с ка- • ким-либо городом; оно касается не всех людей, а только одной определенной группы их. Есть люди, которые в одно и то же время служат и большому, и малому государству, есть такие, которые служат только большому, и такие, которые служат только малому».

Этически наиболее ценным и безусловным, согласно кон­цепции Сенеки, является «большое государство». Разумность и, следовательно, понимание «закона судьбы» (естественного пра­ва, божественного духа) как раз и состоят в том, чтобы, проти­водействуя случаю (в том числе и случайной принадлежности к тому или иному «малому государству»), признать необходи­мость мировых законов и руководствоваться ими. Эта космопо­литическая максима в равной мере значима как для отдельных людей, так и для их сообществ (государств).

Сходные идеи развивали и другие римские стоики: Эпиктет — раб, затем отпущенный на волю, и император (в 161—180) Марк Аврелий Антонин.

У Эпиктета призывы к личному нравственному совершенст­вованию и надлежащему исполнению той роли, которая ни­спослана каждому судьбой, дополняется резкой критикой бо­гатства и осуждением рабства. Акцент при этом делается на безнравственности рабства. «Чего не желаешь себе, не желай и другим, — поучал Эпиктет, — тебе не нравится быть рабом — не обращай и других в рабство. Раз ты не можешь обойтись без услуг рабов, ты, прежде всего, сам раб, — как не уживаются друг с другом добродетель и порок, так и свобода и рабство».

Марк Аврелий Антонин развивал «представление о государст­ве с равным для всех законом, управляемом согласно равенству и равноправию всех, и царстве, превыше всего чтущем свободу подданных». В. сочинении «К самому себе» он отмечал, что в силу общего всем людям духовного начала все мы — разумные существа. «Если так, — рассуждал император-стоик, — то и ра­зум, повелевающий, что делать и чего не делать, тоже будет об­щим; если так, то и закон общий; если так, то мы граждане. Следовательно, мы причастны какому-нибудь гражданскому устройству, а мир подобен Граду. Ибо кто мог бы указать на какое-нибудь другое общее устройство, которому был бы причастен весь род человеческий? Отсюда-то, из этого Града, и ду­ховное начало в нас, и разумное, и закон».

Дух целого, полагал Марк Аврелий, требует общения, но не хаотического, а соответствующего стройному порядку мира. Отсюда вытекает и повсеместное в мире «подчинение и сопод­чинение», а среди людей («наиболее совершенных существ») — «единомыслие», достижению чего и служит стоическая филосо­фия.

Некоторые идеи греческих и римских стоиков (в частности, отстаиваемый ими индивидуализм, а также естественно-право­вые положения) оказали влияние на взгляды римских юристов.

4. Римские юристы

В Древнем Риме занятие правом первоначально было делом понтификов, одной из коллегий жрецов. Ежегодно один из понтификов сообщал частным лицам позицию коллегии по правовым вопросам. Около 300 г. до н. э. юриспруденция осво­бождается от понтификов. Начало светской юриспруденции, согласно преданию, связано с именем Гнея Флавия, Будучи вольноотпущенником и писцом видного государственного дея­теля Аппия Клавдия Цека, он похитил и опубликовал составлен­ный последним сборник юридических формул, употреблявших­ся по закону в процессе (legis actiones). Эта публикация получи­ла название ius civile Flavianum (цивильное право Флавия).

В 253 г. до н. э. первый верховный понтифик из плебеев Тиберий Корунканий начал в присутствии учеников разбирать юридические вопросы и открыто высказывать свое мнение, по­ложив тем самым начало публичному обучению юриспруден­ции.

В начале II в. до н. э. Секст Элий Пет, видный государст­венный деятель, дополнил сборник Флавия новыми исковыми ' формулами (ius Aeliamm). Он опубликовал и другую книгу, в которой соединил Законы XII таблиц с комментариями юри­стов и исковыми формулами.

В середине II в. до н. э. значительный вклад в развитие юриспруденции, особенно гражданского права, внесли Маний Манилий, Публий Муций Сцевола и Юний Брут. Первый ком­ментарий к преторскому эдикту написал Сервий Сульпиций Руф (консул 51 до н. э.). Его ученик Авл Офилий был автором многих книг по гражданскому праву и впервые составил под­робный комментарий к преторскому эдикту. О частном и пуб­личном праве писал ученик Офилия Квинт Элий Туберон.

Деятельность юристов по разрешению правовых вопросов включала: 1) respondere — ответы на юридические вопросы част­ных лиц, 2) cavere — сообщение нужных формул и помощь при заключении сделок, 3) agere — сообщение формул для ведения дела в суде. Причем юристы оформляли свое мнение по делу в виде письменного обращения к судьям или в виде протокола,

который содержал запись устной консультации и составлялся при свидетелях. Опираясь на источники действовавшего права (обычное право, Законы XII таблиц, законодательство народ­ных собраний, эдикты магистратов, сенатусконсульты и кон­ституции императоров), юристы при разборе тех или иных дел интерпретировали существовавшие правовые нормы в духе их соответствия требованиям справедливости (aequiias) и в случае коллизий зачастую изменяли старую норму с учетом новых представлений о справедливости и справедливом праве (aequum ius).

Подобная правопреобразующая (и нередко правообразующая) интерпретация юристов мотивировалась поисками такой формулировки предписания, которую дал бы в изменившихся условиях сам справедливый законодатель. Принятие правовой практикой новой интерпретации (прежде всего в силу ее аргу­ментированности и авторитета ее автора) означало признание ее содержания в качестве новой нормы права, а именно нормы ius civile (цивильного права), которое охватывало, кроме того, также обычное право, законодательство народных собраний, преторское право. Правопреобразующая деятельность юристов обеспечивала взаимосвязь различных источников римского права и содействовала сочетанию стабильности и гибкости в дальнейшем его развитии и обновлении.

Своего расцвета римская юриспруденция достигает в послед­ний период республики и особенно в первые два с половиной века империи. Уже первые императоры стремились заручиться поддержкой влиятельной юриспруденции и по возможности подчинить ее своим интересам. В этих целях выдающиеся юри­сты уже со времени правления Августа получили специальное право давать ответы от имени императора (ius respondendi). Та­кие ответы пользовались большим авторитетом и постепенно (по мере укрепления власти принцепса, который вначале не был законодателем) стали обязательными для судей, а в III в. на отдельные положения юристов-классиков ссылались как на текст самого закона.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5