При этом ст. 151 ГК обязывает суд при определении размера
компенсации принимать во внимание "степень вины нарушителя"
всегда, а ст. 1101 ГК - учитывать "степень вины причинителя
вреда", но лишь в тех случаях, "когда вина является основанием
возмещения вреда". Эта последняя оговорка приводит к тому, что
если, например, вред причинен распространением сведений, порочащих
деловую репутацию гражданина, то размер взыскиваемой компенсации
не зависит от того, действовал ли причинитель вреда умышленно,
допустив легкую неосторожность, или даже невиновно. Думается,
такая норма неоправданна. Здесь более логичной представляется
норма, содержащаяся в ст. 151 ГК: суд всегда должен учитывать
наличие или отсутствие вины причинителя вреда, а при наличии вины
- учитывать ее степень. Целесообразно, чтобы Верховный Суд РФ в
соответствующем постановлении Пленума установил доли (проценты), в
пределах которых может быть взыскана компенсация (например, при
умышленной вине - 100%, при грубой неосторожности - 50%, при
легкой неосторожности - 20%, при отсутствии вины - 10%).
При учете индивидуальных особенностей потерпевшего на практике
довольно часто последний ссылается на повышенную эмоциональность
или на особенности своей психики (ранимость и т.п.). И суды при
определении размера компенсации учитывают эти аргументы, поскольку
индивидуальные особенности потерпевшего прямо упомянуты в ст. ст.
151 и 1101 ГК как обстоятельство, влияющее на размер компенсации.
Однако вопрос о том, каким образом этот фактор может влиять на
размер компенсации, до сих пор не исследован. Представляется, что
учет индивидуальных особенностей потерпевшего при определении
размера компенсации нарушает, по крайней мере, два правовых
принципа: равенства прав граждан и принцип, гласящий, что "право
есть применение равного масштаба к разным людям".
Последовательное применение принципа учета индивидуальных
особенностей потерпевшего может привести к полному разнобою. А
ведь компенсация морального вреда, предположим, за психические
страдания, вызванные шрамом на ноге от укуса собаки, должна быть
одинаковой как для лица, которое очень заботится о своей
внешности, так и для человека, который не очень сильно ею
озабочен. В равной степени размер компенсации не должен зависеть
от повышенной эмоциональности эстрадного артиста (по сравнению со
зрителем), женщины (по сравнению с мужчиной) и т.д.
Вопрос о причинителе вреда: может показаться, что вопрос о том, кто
является причинителем вреда, совершенно ясен: это - гражданин или
юридическое лицо, причинившие вред. Именно они должны нести
ответственность. При определении того, кто должен отвечать за
причиненный моральный вред, конечно, должны применяться общие
положения о возмещении вреда (в частности, ст. ст. 1068,
1069 - 1071, 1073 - 1075, 1076 - 1078 и 1069 ГК). Но есть
одно исключение.
Пункт 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 августа
1992 г. (с изменениями от 21 декабря 1993 г. и от 25 апреля 1995
г.) "О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о
защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации
граждан и юридических лиц" гласит: "Если иск содержит требование
об опровержении сведений, распространенных в средствах массовой
информации, в качестве ответчиков привлекаются автор и редакция
соответствующего средства массовой информации".
Формально это разъяснение относится только к искам об
опровержении сведений, которые основываются на ст. 152 ГК и не
подпадают под действие гл. 59 ГК ("Обязательства вследствие
причинения вреда"). Но на практике в такие иски обычно включаются
- в соответствии с п. 5 ст. 152 ГК - требования о компенсации
морального вреда. Суды принимают такие иски и часто удовлетворяют
их, взыскивая компенсацию морального вреда не только с редакции
средства массовой информации, но и с автора опубликованного
материала - работника этой организации.
В этом можно усмотреть нарушение нормы, содержащейся в ст.
1068 ГК: за вред, причиненный работником, отвечает работодатель.
Работник же отвечает лишь в порядке регресса (ст. 1081 ГК).
Действительно, если моральный вред причинен гражданину, например,
сбившим его водителем троллейбуса, то возмещает причиненный вред
транспортное предприятие, а не водитель. Почему же в случае
причинения морального вреда публикацией статьи в газете или
журнале ответственность несет и редакция, и ее сотрудник? В данной
ситуации более правильно применять норму ст. 1068 ГК. Желательно,
чтобы Верховный Суд РФ дал разъяснение и по этому вопросу. Если же причинителем вреда является несовершеннолетний возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, то в случае, когда у него в нет доходов или иного имущества, достаточных для возмещения вреда, вред должен быть возмещен полностью или в недостающей части его родителями или попечителем, если они не докажут, что вред возник не по их вине (ч. 2 ст. 1074 ГК РФ)
Ставропольским краевым судом 12 мая 1996 г. Федоренко осужден по ч. 4 ст. 117 УК РСФСР к лишению свободы. Постановлено взыскать с его деда - Гавриленко в пользу матери потерпевшей - Яцуковой в счет компенсации морального вреда 5 млн. рублей. По этому же приговору осуждены Плугатырь и Алешин. Несовершеннолетний Федоренко признан виновным в изнасиловании малолетней Р. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 27 августа 1996 г. приговор изменила, применила ст. 43 УК РСФСР и смягчила Федоренко наказание. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене приговора и кассационного определения в части разрешения гражданского иска о компенсации морального вреда, причиненного действиями Федоренко, и направлении дела на новое судебное рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства. Президиум Верховного Суда РФ 23 апреля 1997 г. протест удовлетворил, указав
следующее: принимая решение о взыскании с Гавриленко 5 млн. рублей, суд исковые требования Яцуковой (матери потерпевшей) удовлетворил компенсацию морального вреда возложил на законных представителей подсудимых Федоренко, Алешина и Плугатыря, поскольку у них самих нет имущества или заработка для возмещения вреда. Вина
законных представителей несовершеннолетних подсудимых выразилась в том, что они недостаточно занимались воспитанием, их дети бесконтрольно проводили время вне дома и употребляли спиртные напитки, это и привело к совершению тяжкого преступления.
В соответствии со ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При этом, согласно ст. 1014 ГК РФ, несовершеннолетние в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет самостоятельно несут ответственность за причиненный вред на общих основаниях. В случае, когда у несовершеннолетнего в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет нет доходов или иного имущества, достаточных для возмещения вреда, вред должен быть возмещен полностью или в недостающей части его родителями (усыновителями) или попечителем, если они не докажут, что вред возник не по их вине. Между тем, как видно из письма Гавриленко и материалов дела, он не является родителем (усыновителем) или попечителем осужденного Федоренко. У Федоренко есть
мать, Николаенко. Ему (Гавриленко) он является внуком. В последнее время внук жил с бабушкой, а сам Гавриленко последние 12 лет проживал с другой женщиной, однако часто навещал внука, поэтому и решил участвовать в деле как его законный представитель. Допрошенная в качестве свидетеля на предварительном следствии Николаенко подтвердила, что Федоренко действительно ее сын от первого брака, но с двух лет
он находился у бабушки. Гавриленко является отчимом Николаенко.
При таких обстоятельствах приговор в части разрешения иска о компенсации
морального вреда, причиненного действиями Федоренко, подлежит отмене, а дело - направлению на новое судебное рассмотрение в порядке гражданского
судопроизводства.
Можно ли причинить моральный
вред юридическому лицу?
Институт компенсации морального вреда для российского права является сравнительно новым. Применение его в судебной практике вызывало и вызывает различного рода сложности и проблемы. Поэтому нельзя не приветствовать постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда " (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1995. N 3. С. 9).
В то же время отдельные положения, включенные в названное постановление Пленума, представляются спорными. Прежде всего к ним относится разъяснение, содержащееся в п.5. Там записано следующее: "Правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений в отношении
юридического лица (п.6 ст.7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик по правоотношениям, возникшим после 3 августа 1992 г., п.7 ст.152 первой части Гражданского кодекса Российской Федерации по правоотношениям, возникшим после 1 января 1995 г.)". Комментируя этот пункт постановления Пленума, заместитель Председателя Верховного Суда России В.Жуйков указал, что приведенное разъяснение дано в связи с тем, что на практике возникли сомнения в возможности возмещения морального вреда юридическому лицу, поскольку оно не может испытывать физических или нравственных страданий. (См.: Жуй ков В.М. Возмещение морального вреда). Комментарий российского законодательства. Вып.1. М., 1995. С.53. Такие сомнения в судебной практике, действительно, возникали и возникают, что видно из следующего примера.
Одна из московских газет опубликовала 9 июня 1993 г. корреспонденцию, в которой утверждалось, что из крупнейшего российского музея "пропало сто
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
