в тканях могут быть вторгшиеся в организм живые образования. Выступление

Конгейма было тем более весомым, что именно он еще до открытия Кохом

возбудителя туберкулеза доказал специфику и заразность туберкулезного

бугорка.

В нарождавшуюся эру бактериологии, в период между серединой 70-х и 80-х

годов XIX века Р. Коху принадлежит ряд крупных исследований, позволивших

его современникам назвать ученого "отцом бактериологии". При изучении

возбудителя сибирской язвы Р. Кох использовал домашних серых мышей,

применил вареный картофель как плотную питательную среду для выращивания

болезнетворных микроорганизмов; он первым ввел окраску бактерий,

использовал в бактериологических исследованиях мясо-пептонный желатин

и агар.

Нельзя не упомянуть, что в эти же годы между Пастером и Кохом — двумя

великими учеными из двух враждующих между собой стран — развернулась острая

дискуссия. Историки науки предъявили обоим ученым обвинения в несоблюдении

правил научных споров. Так, в сентябре 1882 г. на IV Международном

конгрессе в Женеве Пастер сообщил о своем методе вакцинации,

предупреждающем заболевание животных сибирской язвой. Р. Кох,

выслушавший доклад Пастера («Об ослаблении зараз»), не захотел выступить на

съезде с отрицательной оценкой открытия ученого, но вскоре опубликовал

брошюру, в которой пытался доказать, что Пастер незнаком с методикой

выращивания бактерий в чистых культурах, поэтому материалы Пастера не

научны. Кох заявил, что ослабление патогенных свойств возбудителей

инфекционных заболеваний в искусственно полученных бактериальных вакцинах

невозможно. Это было его глубокой ошибкой. Возражая ему, Пастер утверждал,

что ещё задолго до Коха он занимался «выделением и выращиванием микробов в

чистом виде».

Известно, что Пастер пережил трагедию гибели от сибиреязвенной вакцины

многих тысяч овец, что было связано не с ошибочностью идеи прививки

животным ослабленных болезнетворных бактерий, а с технически неправильным

приготовлением вакцины. К сожалению, и этот факт Кох использовай в научном

споре. Здесь уместно напомнить, что много лет спустя Кальметт пережил еще

более тяжелую «любекскую трагедию», когда из-за ошибки технического

персонала 251 новорожденному ребенку ввели вместо ослабленной вакцины

против туберкулеза высоковирулентную патогенную культуру. Погибли 77 детей.

Кальметт предстал перед судом, в его защиту выступили ученые из Института

им. Р. Коха. Кальметт и его метод были оправданы, но происшедшее задержало

применение противотуберкулезной вакцинации. А в те годы даже после

опубликования Пастером своего открытия (1885), относящегося к вершинам

человеческой мысли, — открытия вакцины, предупреждающей заболевание

бешенством, Кох продолжал выступать против применения этой вакцины,

мотивируя это тем, что возбудитель ее не установлен и его нельзя выделить в

чистой культуре.

Смерть примирила двух творцов. Незадолго до кончины Р. Кох посетил

Пастеровский институт в Париже. Он попросил проводить его к усыпальнице

великого Пастера, опустился на колени и склонил голову.

Еще будучи студентом Геттингенского университета, Кох встретился с

профессором Ф. Генле и заинтересовался его работами, посвященными

инфекционным процессам. В 1840 г. Генле в статьях обратил внимание на живую

природу агента, вызывающего различные раневые инфекции, но прямых

доказательств своей гипотезы Генле привести не смог. Кох возобновил

исследования Ф. Генле, посвященные раневым инфекциям. Он доказал, что

возбудители острых специфически протекающих процессов в ранах могут быть

перенесены от животного к животному и что инфекция ран может быть вызвана

различными морфологически отличающимися друг от друга возбудителями. Здесь

ученый близко подошел к знаменитой триаде Генле — Коха, т. е. к трем

положениям, лишь на основании которых то или иное инфекционное заболевание

можно связать с определенным возбудителем:

1) микроб должен всегда обнаруживаться у больного при данной инфекции и

отсутствовать при других;

2) возбудитель каждой инфекции должен быть выделен в чистой культуре в виде

хорошо очерченного морфологически микроорганизма;

3) у зараженных чистой культурой животных проявления болезни должы быть

аналогичны обнаруженным у исследуемого больного, они обусловливаются числом

и распределением микробов.

Эти положения неминуемо должны были привести ученого к поискам

возбудителей других заразных болезней.

Прежде всего ученый нашел питательные среды, на которых можно было

выделить чистую микробную колонию. Такими средами оказались предложенный им

ранее вареный картофель и изобретенная им позже твердая среда, основу

которой составлял желатин.

Об инфекционном происхождении чахотки медики думали до Коха. Н. И.

Пирогов . писал о «заразной миазме» чахотки.

Против инфекционной природы туберкулеза категорически возражал Вирхов.

Парижская академия медицины также отвергала возможность заразной этиологии

туберкулеза. Кох применил свой метод посева зараз ного материала на твердую

среду с последующей окраской и дальнейшим заражением выделенной культурой

экспериментальных животных. Он исследовал материал более 30 умерших от

туберкулеза людей. Чистой культурой было заражено около 200

экспериментальных животных. Под микроскопом изучались бугорки в тканях,

которые развивались в результате заражения. Кох не сомневался, что бациллы

находятся у всех больных туберкулезом и у зараженных от люден животных. Но

нужно было экспериментально подтвердить, что идентичный возбудитель

находится у каждого больного человека и каждого подопытного животного, т.

е., что прививка этого возбудителя животному обязательно вызовет тот же

туберкулез. После многих неудач, когда на изготовленной им твердой

питательной среде палочки не вырастали, пришел успех. Возбудитель

туберкулеза вырос на твердой среде из свернувшейся при нагревании кровяной

сыворотки. Эксперимент, согласно требованиям, изложенным в знаменитой

триаде, был повторен многократно, и каждый раз — с успехом. Стало ясно, что

возбудитель туберкулеза найден, но Коху, считавшему, что человек заражается

только через вдыхание палочек, нужно было произвести схожий эксперимент: в

герметически закрытый ящик с подопытными животными нагнетали воздух с

рассеянными живыми туберкулезными палочками. Все экспериментальные животные

погибали от туберкулеза.

24/Ш 1882 г. в присутствии множества врачей, профессоров, в числе

которых был и Вирхов, на заседании общества физиологов Р. Кох выступил с

докладом «Об этиологии туберкулеза». Слушатели поняли, что в медицине

произошло великое открытие. Только Вирхов во время восторженной овации,

встретившей сообщение, незаметно исчез из зала.

Еще в начале своей деятельности Кох уверовал в заразность холеры. Тот

факт, что М. Петенкофер не заболел холерой, выпив живую культуру

возбудителя, Кох объяснил индивидуальной невосприимчивостью организма и

состоянием желудочно-кишечного тракта. Трагическим подтверждением открытия

Кохом вибриона холеры был повторный опыт, произведенный сотрудником Л.

Пастера Жюпилем, который умер, выпив живую культуру вибриона холеры.

В июле 1884 г. на медицинской конференции в Берлине Кох доложил

результаты экспедиции в Индию. Им были обнаружены вибрионы как у людей,

заболевших холерой, так и в водах Ганга, куда сбрасывали трупы умерших от

холеры. Ученый получил награду в

100 000 марок и почетный орден. В 1885 г. он стал профессором гигиены

Берлинского университета, а в 1891 г. — директором построенного для него

Института инфекционных болезней.

Биографы Коха указывают, что всемирная слава отразилась на характере

ученого. Он стал нетерпим к возражениям против любых провоглашаемых им

научных теорий, а сотрудники его, как это нередко бывает в научных

учреждениях, поддерживали некоторые его положения, хотя и понимали их

ошибочность.

Великий ученый XIX столетия, один из основоположников научной медицины

Р. Вирхов категорически отвергал открытия Коха. Вся патология, считал он,

есть патология клетки. Но еще в расцвете научной деятельности Вирхова

всемирно известным стал и Кох. Парадоксально, что оказавшись на вершине

славы, Кох, как и Вирхов, отвергал учение своих современников — таких же,

как он, творцов научной медицины. Речь идет не только о Л. Пасторе, но и о

создателе теории иммунитета И. И. Мечникове. Последний надеялся, что

великий бактериолог Кох подтвердит его исследования о невосприимчивости к

инфекционным болезням. Однако встреча Мечникова с Кохом была очень

короткой. Наскоро осмотрев микроскопические препараты Мечникова, Кох

признал их недоказательными и не нашел в них подтверждения взглядов

основоположника теории иммунитета. Даже значительно позже, в своем

сенсационном докладе об открытии препарата, излечивающего, по мнению

ученого, туберкулез, Кох заявил, что учение Мечникова об иммунитете, — «о

борьбе между паразитами и белыми кровяными тельцами», является шатким и что

здесь, с его точки зрения, главную роль играют химические процессы.

Следует указать, что сам Кох, вводя повторно в кожу морской свинки

живые бациллы туберкулеза, создал экспериментальную модель иммунитета и

аллергии при туберкулезе, вошедшую в историю медицины под названием

«феномена Коха». Теорию Мечникова Кох признал позже, только в последние

годы жизни.

В Кохе были заложены два начала. Одно — самоотверженного

«землепроходца» в науке; второе — властолюбивого, стремящегося к почету

человека... Добившись почти неограниченной власти сперва в своем небольшом

мирке, а затем во всем ученом мире, Кох изменил самому себе... Какое-то

время оба начала пытались в нем существовать, потом второе взяло верх, и

Роберт Кох сорвался с головокружительной высоты».

Нельзя отказаться от мысли, что дошедший до вершины своей славы Кох

спешил своим сенсационным сообщением, не проверенным практикой, затмить

открытия Пасте-ра, Мечникова, Беринга. Позже его соотечественник Fraenkel

(1904), автор книги «Специальная патология и терапия заболевания легких»

писал: «В начале 90-х годов мир сделался свидетелем одной из величайших

трагедий, когда-либо разыгравшихся в истории медицины». Это относится к

первому периоду применения туберкулина. Берлин стал своего рода «Меккой»,

куда со всего мира съезжались чахоточные больные. «Секретное средство»,

вопреки канонам врачебной этики, применяли даже известные ученые, что

объясняется великим авторитетом Р. Коха.

Туберкулин в больших дозах применяли, несмотря на свидетельство

Вирхова о выраженных очаговых реакциях и прогрессировании

туберкулёзного процесса после применения туберкулина. Уже в то время Г. А.

Захарьин был против применения препарата Коха: Трагическая ошибка Р. Коха,

применившего гигантские дозы туберкулина в не показанных для

туберкулинотерапии случаях, не остановила ученого. Он продолжал работу над

своим средеством. Уже через год в статье «Дальнейшие туберкулине» (1891)

Р. Кох писал. препарате как о диагностическом с «В будущем мое средство

сделается необходимым вспомогательным подспорьем в диагностике. При

помощи его можно распознавать сомнительные случаи начинющейся чахотки

даже там, где не удается получить верных сведений о природе заболе вания ни

нахождением бацилл или эласти ческих волокон, ни физическим исследованием.

Поражение лимфатических желез I т.п. смогут быть распознаны легко и с

полной достоверностью. По-видимому, и в затихших случаях туберкулеза легких

и суставов можно будет установить, действительно ли процесс уже закончился

или еще существуют отдельные очаги, из которых болезнь может вновь

вспыхнуть, как огонь из тепла».

Прогноз ученого был правильным. Время внесло коррективы в открытие

Коха. Туберкулиновые пробы остаются и еще долго будут оставаться

единственным методом наиболее ранней диагностики туберкулезной инфекции у

детей, подростков и у лиц более старших возрастов, а применение при

«вираже» туберкулиновой реакции современных методов химиопрофилактики

позволяет осуществлять эффективную борьбу с туберкулезом. Нужно

подчеркнуть, что неправы те авторы (Л. В. Громашевский, и др.), которые

считают, что в настоящее время туберкулин является только методом

диагностики. Как показали исследования Б. 3. Буниной и многих других

авторов, методика комплексной терапии туберкулеза включает наряду с

химиотерапией применение оптимальных доз туберкулина в одних

случаях как стимулирующего заживление патогенетического средства

усиливающего влияние химиопрепаратов, в других — как специфического

десенсибилизирующего агента. Имеются клинические наблюдения о

неспецифическом десенсибилизирующем влиянии минимальных доз туберкулина

при лечении бронхиальной и астматических состояний.

Кох до конца своей жизни продолжал активную исследовательскую работу,

возглавил экспедицию по борьбе с чумой рогатого скота в Восточную Африку,

создал предохранительную желчную сыворотку против чумы рогатого скота,

выезжал в экспедиции по изучению малярии на Яве и Новой Гвинее, поехал во

главе экспедиции в Центральную Африку на борьбу с сонной болезнью. За год

до смерти ученый выступил в Академии наук в Берлине с докладом «Об

эпидемиологии туберкулеза».

Путь исканий Р. Коха был трудным. На этом пути были гениальные открытия

и трагические ошибки, но вся его жизнь была напряженнейшим трудом. На 67-м

году жизни сердце его сдало, инфаркт оборвал жизнь великого труженика

медицинской науки.

Среди ученых, создавших основы современной медицинской науки, Роберту

Коху принадлежит одно из наиболее почетных мест.

«... сохраните навсегда энтузиазм к работе, но присоедините ещё к нему,

как нераздельного спутника, строжайший контроль.

Не высказывайте ничего, что не могло бы

быть проверено простыми и точными опытами.

Преклоняйтесь перед духом критики.

Сам по себе он не рождает новых идей,

не побуждает к новым делам, но без него

всё шатко, за ним всегда последнее слово»

Л. Пастер.

Санкт-петербургский Государственный университет

имени акад. И.П.Павлова

Реферат на тему:

Роль Л. Пастера, Р. Коха в развитии микробиологии.

Подготовила студентка группы 235

Эламик Екатерина

Преподаватель Литвинова Н.Н.

Санкт-Петербург, 2003г.

Список Литературы:

1. А.А. Имшенецкий «Луи Пастер. Жизнь и Творчество» (Москва 1961)

2. С.А. Блинкин «Люди Большого мужества» (Москва 1963)

3. М. Яновская «Роберт Кох». (Москва 1962)

4. Журнал «Микробиология, Эпидемиология и Иммунология» №11/2 1972

(Москва)

5 Журнал «Клиническая Медицина 11/04/1982 (Москва).

Благодарность:

Выражаю благодарность моим одногрупникам: Дуганову Павлу и Бойченко Дмитрию

в подготовке этого реферата, а также библиотеке СПбГМУ.

Страницы: 1, 2