Другой современник этого гениального открытия, доктор А. Л. Эберман,

рассказывая в своих воспоминаниях, как велась работа распилов на

замороженных трупах, говорит: „Проходя поздно вечером мимо анатомического

здания Академии, старого, невзрачного деревянного барака, я не раз видел

стоящую у подъезда, занесенную снегом кибитку Николая Ивановича Пирогова.

Сам Пирогов работал в своем маленьком холодном кабинете над замороженными

распилами частей человеческого тела, отмечая на снятых с них рисунках

топографию распилов. Боясь порчи препаратов, Пирогов просиживал до глубокой

ночи, до зари, не щадя себя. Мы, люди обыдённые, проходили часто безо

всякого внимания мимо того предмета, который в голове гениального человека

рождает творческую мысль. Николай Иванович Пирогов, проезжая часто по

Сенной площади, где зимой обыкновенно в морозные базарные дни расставлены

были рассеченные поперек замороженные свиные туши, обратил на них свое

внимание и стал замораживать человеческие трупы, делать распилы их в

различных направлениях и изучать топографическое отношение органов и частей

между собой".

Сам Пирогов так пишет об этих распилах в своей краткой автобиографии:

„Вышли превосходные препараты, чрезвычайно поучительные для врачей.

Положение многих органов (сердца, желудка, кишек) оказалось вовсе не таким,

как оно представляется обыкновенно при вскрытиях, когда от давления воздуха

и нарушения целости герметически закрытых полостей это положение изменяется

до крайности. И в Германии и во Франции пробовали потом подражать мне, но я

смело могу утверждать, что никто еще не представил такого полного

изображения нормального положения органов, как я".

Полное название этого замечательного труда: "Anatomia topographica

sectionibus, per corpus humanum congelatum triplice directione ductis,

illustrata" (изд. 1852—1859 гг.), 4 тома, рисунки (224 таблицы, на которых

представлено 970 распилов) и объяснительный текст на латинском языке на 768

стр.

Этот замечательный, поистине титанический труд создал Пирогову мировую

славу и является до сих пор непревзойденным классическим образцом топографо-

анатомического атласа. Он назван проф. Делицыным „Лебединой песнью"

Пирогова в области анатомии (в дальнейшем Пирогов целиком посвятил себя

хирургии).

Академия наук отметила этот гениальный вклад в науку большой Демидовской

премией. Этот труд еще долго-долго будет служить источником знании для

многих поколений анатомов и хирургов.

В связи с „ледяной анатомией" (замороженными распилами) Пирогова нельзя

не отметить следующий интересный эпизод. В 1836 г., правда, совсем с другой

целью, профессор анатомии Академии художеств {С.-Петербург) Илья Васильевич

Буяльский, по предложению президента той же академии Оленина — „снять форму

с замороженного препарированного тела"— отпрепарировал все поверхностные

мышцы трупа, применив при этом действие холода. Вот как „Художественная

газета" (№ 4, 1836 г.) в то время об этом писала: „В нынешнем году, в

январе месяце, И. В. Буяльский выбрал из числа мертвых тел, доставленных в

анатомический театр, один мужской кадавер, самый стройный, и, дав членам

красивое и вместе поучительное положение, велел заморозить, чему и погода

вполне благоприятствовала. Тело было потом внесено в препарационную залу —

поверхность его немного оттаяна, и господин Буяльский со своим адъюнктом,

прозектором и его помощником с большим тщанием в течение 5-ти дней

отпрепарировали все мускулы в настоящей их полноте, выносив, смотря по

надобности, тело на мороз. *Вслед за сим снята была

•с препарата гипсовая форма и отлита статуя, которая представляет лежащее

на спине стройное мужеское тело с поверхними мускулами (без кожи). Все

художники, видевшие ее, отдали полную похвалу как красивому и умному

расположению членов фигуры, так и искусству, с каковым сохранена пропорция

полноты частей и их форма".

Так появилась знаменитая и единственная в своем роде статуя ..Лежащее

тело", которая до сих пор служит прекрасным пособием к изучению

пластической анатомии.

Президент Академии распорядился об отливке нескольких таких же статуй для

Лондонской, Парижской и других Академий.

„Лежащее тело" — плод коллективного труда. Помимо Буяльского, в работе

принимали участие: художник Сапожников, снявший гипсовую форму, и виднейший

скульптор — профессор Петр Клодт, отливший статую из бронзы.

Приведенный частный факт, однако, нисколько не умаляет гениального

открытия Пирогова и ничуть не оспаривает его приоритет в вопросе о

замороженных распилах. Творцом „ледяной анатомии" бесспорно и

безапелляционно является Николай Иванович Пирогов.

В своей статье, помещенной в журнале "Отечественные записки", Пирогов

сообщает о попытке присвоения настоящего его открытия (способа создания

замороженных распилов) французским анатомом Лежандром. „Начав мою

работу,—пишет Пирогов,—еще за 20 лет, я не спешил и никогда не думал о

первенстве, хотя и твердо был уверен, что до меня никто не делал такого

приложения холода к изучению анатомии... Гораздо замечательнее было по

следующим обстоятельствам появление в свет труда, сходного с моим, под

прекрасным небом Франции". Дальше следует рассказ о том, как Пирогов еще в

1853 г. представил в Парижскую академию пять-выпусков своего атласа

„Топографической анатомии". 19 сентября того же года об этом труде русского

ученого Пирогова было сделано сообщение на заседании Академии, о чем и

напечатано в ее протоколах. А спустя три года (1856 г.) французскому

анатому Лежандру была присуждена Монтионовская премия за представленные им

в Парижскую академию таблицы, выполненные по тому же методу сечения

замороженных трупов. Об этом было напечатано в протоколах той же академии,

но имя Пирогова не упоминалось. „Мой труд как будто бы не существовал для

академии",— пишет Николай Иванович и иронически добавляет, намекая на

Крымскую войну:— „Я ничем другим не могу объяснить это забвение, как

восточным вопросом, в котором, вероятно, и Парижская академия, по чувству

патриотизма, приняла деятельное участие".

Как раз сейчас, попутно говоря о плагиате некоторыми иностранными учеными

открытий и изобретений русских ученых, следует присовокупить заявление

Пирогова о том, как немецкий профессор Гюнтер „изобрел" остеотом

(инструмент при операции на костях), совершенно сходный с остеотомом

Пирогова и значительно позже опубликования чертежа Пирогова. Вот что об

этом пишет сам Пирогов: „Не смея предположить, чтобы ученому профессору

были неизвестны труды его соотечественника, я должен принять одно из двух:

или мы, т. е. я и Гюнтер, попали в одно время на одну и ту же мысль, или

Гюнтер присвоил себе - мою мысль. Мое сочинение не могло, впрочем, не -

быть известным Гюнтеру"

Вот яркий пример, как некоторые иностранные ученые уважают и ценят

приоритет, прибегая, к самой гнусной форме — плагиату.

Из ценнейших и виднейших работ Николая Ивановича Пирогова, написанных им

еще в период его пребывания в Дерпте, имеющих мировое значение и открывших

новую эпоху, новую эру в развитии хирургии, следует отметить —

„Хирургическую анатомию артериальных стволов и фасций", — ,,Anatomia

chirurgica truncorum arterialium atque fasciarum fibrosarum". Она была

написана Пироговым в 1837 г. на латинском и в 1840 г. на немецком языках и

переведена вскоре на все европейские языки, в том числе и на русский. Этот

замечательный труд переиздавался на русском языке много раз: в 1854 г. —

Блейхманом, в 1861 г.— Шимановским и в последний раз, в 1881 г., он был

переиздан, к сожалению, неудачно, под редакцией и с примечаниями С.

Коломнина. Этот труд был увенчан Демидовской премией Академии Наук. Эта

ценнейшая книга в настоящее время является библиографической редкостью.

Однако это не значит, что - до Пирогова никто не изучал фасций. Пирогов сам

указывает своих предшественников, перечисляя среди них Дезо и Беклара — во

Франции, Чезельдена и Купера — в Англии, Скарпа — в Италии, но данное

обстоятельство ни в малейшей мере не умаляет огромной роли труда Пирогова и

великих его научных заслуг в этой области. Идея эволюции тоже имеет свою

историю, однако, это не дает никому права оспаривать приоритет Дарвина.

Учение о фасциях в то время разработано было исключительно слабо; так,

например, в очень распространенной тогда „Анатомии Гемпеля" (русский

перевод Нарановича, 6-е издание, 1837 г.) из фасций описываются только

широкая фасция бедра и поперечная и то в самых общих чертах. Также очень

неясно и непонятно, смешивая их с соединительно-тканными прослойками,

описывает фасции француз Вельпо. Изучал фасции также неверно и англичанин

Томсон (современник Пирогова). Толчком к изучению фасций Пирогову отчасти

послужила существовавшая тогда неразбериха в этом вопросе (Пирогову

хотелось внести ясность), а равно анатомические исследования Биша — его

учение об оболочках, к числу которых последний произвольно и неосновательно

относил также и фасции.

В своем предисловии к „Хирургической анатомии артериальных стволов и

фасций" (изд. 1840 г.) Пирогов так говорит об этом важнейшем и ценнейшем

своем научном труде: "В этом труде я представляю на суд общества плод моих

восьмилетних занятий. Предмет и цель его так ясны, что я мог бы не терять

времени на предисловие и приступить к делу, если бы и не знал, что и в

настоящее время встречаются еще ученые, которые не хотят убедиться в пользе

хирургической анатомии. Кто, например, из моих соотечественников поверит

мне, если я расскажу, что в такой просвещенной стране, как Германия, можно

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5