Многое связывает философа с номинализмом: и критицизм Оккама, который разделяет Кузанец, и отрицание (хотя и непоследовательное) символики и иерархизма, и несколько скептическое отношение к разуму в его попытке постичь бога; интерес к опытному естествознанию и провозглашение ценности и неповторимости индивидуума.
Подобно номиналистам, Кузанец исходит из признания факта реального бытия единичных, конкретных вещей. Он утверждает, что отдельных от вещей «родов» и «видов» не существует, но «роды» существуют, поскольку они обнаруживаются в «видах», а виды -- поскольку они обнаруживаются в единичных вещах. «Вселенная раскрывается лишь в роде, а род обнаруживается лишь в виде. Индивиды находятся в действительности; в них обнаруживается в ограниченном виде вся вселенная...» (6, II, 6). «Роды существуют лишь в ограниченном состоянии в видах, а виды, равным образом, в индивидуумах, которые одни только существуют в действительности» (1, III, I). Итак, конечным вещам, «индивидуумам», Кузанец приписывает действительное бытие. В отличие от многих номиналистов Кузанец признает соответствие общих понятий, образуемых умом, внешним объектам. Кузанец говорит о понятийном мире, созданном «нами по сходству с вещами» (9, I, IV). Понятия оказываются более или менее истинным отражением объективного мира, поскольку они отражают общие черты вещей. «Роды и виды, поскольку они выражаются в словах, суть утверждения рассудка, которые он создал себе на основании согласия и разногласия чувственных вещей. А отсюда, хотя они по своей природе и хуже чувственных вещей, подобием которых они являются-- они все же не могут сохраняться при разрушении чувственных вещей» (2, II).
Таким образом, основа обобщения находится во внешнем мире: чувственные вещи обладают сходными чертами, что позволят рассудку, уловив общие черты, создать универсалии и дать названия вещам. Понятия, с этой точки зрения,-- это подобия вещей, существующие в рассудке, менее истинные по сравнению с действительно существующими вещами. Кузанец отрицает искаженные представления средневековых реалистов о соотношении понятия и вещи. Реализм исходил из того, что вещи менее истинны по сравнению с их идеями. Кузанец изменяет это соотношение в пользу номинализма: действительный мир более истинен, чем понятийный, созданный человеком. По сравнению с позициями реализма в целом, номиналистическая позиция была более прогрессивной: признание мира конечных вещей истинным, действительно существующим миром, отрицание самостоятельного существования общих понятий наталкивало номиналистов на материалистические выводы и расчищало пути для возникновения эмпирических знаний.
Однако номиналистический эмпиризм в тенденции приводил к разложению мира на отдельные несвязанные элементы, противостоящие друг другу, игнорируя существующую связь между вещами. Кузанец по-своему пытался преодолеть эту ограниченность номинализма. Возможно, именно этим объясняется присутствие в системе философа элементов крайнего реализма.
Он подверг критике идею платоников о существовании многих прообразов, проформ вещей. Не существует множества отдельных от вещей первообразов и множества идей вещей, «невозможно, чтобы было несколько различных образцов» (1, II, IX). Отходя от Аристотеля на позиции крайнего реализма неоплатоновского толка, Кузанец признает наличие одного единственного образца вещей. «Многие образцы суть один образец, поскольку они совпадают в абсолюте» (6, II, 30). Как мы видим, и в преодолении платоновского реализма Кузанцу служит основой учение о совпадении противоположностей. Образцом вещей оказывается фактически бог, но понятый пантеистически: «бог есть «абсолютная универсалия», «единая бесконечная форма» (1,II, VI; 2, II).
Кузанец пытался преодолеть и тот метафизический отрыв общего от единичного, какой был присущ реалистам, которые, разделяя позиции крайнего реализма, вместе с тем отрывали образец от образов, в соответствии с позициями теизма провозглашая трансцендентность бога по отношению к миру. Абсолют Кузанца, как мы видели, свертывает все вещи, будучи «всем во всем»; он неотделим от вещи, составляя сущность ее бытия.
Крайний реализм Кузанца связан с пантеизмом. Подобного рода реализм вел к ликвидации ортодоксального учения о троице. Каждое из лиц троицы в учении крайних реалистов прекращало «реальное» существование, сливаясь в едином понятии бога. Учение Кузанца о троице соответствовало именно крайне реалистическому, а не номиналистическому решению: в учении о троице как бесконечном треугольнике и бесконечной прямой, которые совпадают в бесконечном, уничтожающем всякие различия единстве, исчезало как представление о личном боге, так и о каждом из трех лиц божества. Крайне реалистическая установка была и теоретической основой для провозглашения Кузанцем идеи общности всех религий в сочинении «О мире веры»; общее по всех религиях оказывалось более существенным, нежели то, что разделяло их.
Известная противоречивость позиции Кузанца относительно проблемы универсалий, сочетание элементов номинализма и крайнего реализма, возможно, объясняется стремлением вырваться из метафизических тисков каждого из направлений. Признав единый образец всех вещей, Кузанец объединяет всю вселенную, разложенную номиналистами на отдельные элементы, в некое целое и отсюда задачей человеческого ума становится не только изучение отдельных предметов, но мировой связи, ведь «все имеет между собой некую связь (nexus), однако ж скрытую от нас и непостижимую, так что из всех вещей происходит единственная вселенная и все вещи в едином максимуме суть само единство» (1, I, II). Это еще не конкретное изучение взаимосвязей между вещами, что явилось делом будущего, а лишь установка на изучение «скрытой от нас» связи; стремление постичь «тайные» связи между вещами вообще характерно для натурфилософии Возрождения.
В противоположность реализму, связанному с пренебрежением к единичному, Кузанец в чисто номиналистическом духе поднимает значение единичного вообще и человеческого индивидуума, в частности.
Итак, рассудок создает понятия о вещах видимого мира. Процесс образования понятий, познание мира Кузанец рассматривает как «измерение», -- недаром слово «ум» он пытается связать со словом «измерять». Познание есть измерение, сравнение одного предмета с другим: всякий исследователь начинает исследование с неизвестного, сравнивает его с заранее полагаемым известным. Всякое искание состоит в сравнительном сопоставлении, поэтому бесконечное, ускользающее от пропорций, -- неизвестно (11, I, I). Предметом сравнивающего познания, таким образом, служит мир конечных вещей; причем одни вещи более известны человеку, другие -- менее. Сравнение выявляет неизвестное, исходя из известного. Измерение умом предметов видимого мира Кузанец связывает, прежде всего, с объективным свойством конечных вещей быть измеримыми; вещи находятся между максимумом и минимумом; одна вещь больше, другая -- меньше. Это создает объективную основу для сравнивания вещей. Все вещи измеримы, кроме абсолюта, который постигается мгновенно, мистическим путем. Познание, таким образом, оказывается совокупностью элементов сравнения измеряющего и измеряемого, которые всегда различны. Именно их различие обусловливает тот факт, что всегда существует отношение, которое могло бы быть более точным, чем данное. В этом смысле познание, согласно Кузанцу, относительно, поскольку всегда допускает возможность еще более истинного постижения. Мышление всегда движется от определения к определению, от известного к неизвестному. И это движение, это путь познания посредством рассудка нелегок: Кузанец сравнивает деятельность рассудка с собакой, разыскивающей дичь, -- «рассудочное познание отыскивает истину при помощи разнообразного размышления, по следам, петляющим по полю» (5, 16).
В связи с рассмотрением познания как «измерения», составление отношений, пропорций выступает как метод познания. Вот почему Кузанец так часто при исследовании гносеологических проблем обращается к вопросу о числе, его природе, вообще к математическим соотношениям. Кузанец полагал, что математика постигает истину надежнее, чем все другие науки, ибо характеризуется простотой, ясностью, достоверностью. Он видел в математических фигурах сходство с абсолютом, считая их не связанными с материей, движением, чувственным началом, придав отвлеченности математического мышления абсолютный характер. «Геометр занимается не металлическими, золотыми или деревянными линиями и фигурами, а самими этими линиями и фигурами, как они существуют в себе» (25, 1107), т. е. Кузанец полагал, что математик имеет дело с сущностью фигуры, но не чувственным воплощением этой сущности. Математика, по его мнению, позволяет в конечных фигурах выражать бесконечность, что должно приблизить человека к познанию абсолюта.
В XII--XIII вв. высоко подняли значение математики в деле познания природы Роберт Гростет и Роджер Бэкон. Гростет высказал мысль о том, что математика -- единственная надежная основа для познания, что все природные действия можно изобразить посредством линий, углов и фигур. Вслед за ним Р. Бэкон провозгласил математику основой всех наук. Но от действительного познания природы математика была фактически оторвана, хотя математические занятия средневековых философов и ученых были преддверием математических методов исследования природы.
Приближение математики к эмпирической действительности, широкое применение ее в различных отраслях знаний начинается с XV в. Математический мир в этот период включается в сферу практической деятельности человека. Развитие техники, торговли, мореплавания побуждало ученых к поискам точных методов исследования природы. Математические методы познания в эту эпоху приобретают все большее значение, главным образом в среде художников, инженеров, архитекторов; для изучения эмпирической действительности с помощью математических методов. Была высказана мысль о том, что математика является общим основанием искусств и науки. XV в. дает примеры применения математики в самых различных отраслях знания -- в анатомии, оптике, живописи, механике.
Стремление обнаружить причины каждого явления, выявить его внутреннюю закономерность приводило к выводу, что эти закономерности чаще всего выражались в форме чисел. Мера, число, пропорция приобретали значение всеобщего ключа к познанию истины и красоты. Учение о пропорции в XV в. становится к тому же принципом для измерения человека и природы, пропорция -- «мать и царица» всего. В основе всей эстетики Возрождения, опиравшейся на математику, лежала мысль о гармонии как пропорциональной соразмерности частей.
Вот это стремление передовых мыслителей Возрождения осознать явления природы с точки зрения математики с большой силой выражено Николаем Кузанским. «Мы ничего не имеем достоверного в нашей науке, кроме нашей математиконцепции» (4, 315).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18
