Почему же тогда эти принципы деловой жизни не имеют у нас, скажем мягко, повсеместного распро­странения? Тому много причин. Остановимся на глав­ных. Очевидно, что там, где государство совершает ошибку в правовом регулировании предприниматель­ства, устанавливая неразумные нормы-рамки, запреты, ограничения и т. д., оно тем самым создает почву для правонарушений предпринимателей, поскольку жизнь толкает их нарушать часто нелепые запреты тем или иным способом. Интерес предпринимателя необыкно­венно изворотлив и находит "лазейки" иногда, скажем прямо, с помощью юриста, а государство меняет правила игры в надежде все же прижать, перехитрить. Жизнь по­казала, что здесь возможны только частичные успехи при общем провале самых хитроумных замыслов.

Серьезным предпринимателям и представляющим их интересы юристам эта глупая игра в "кошки-мышки" давно надоела. Один очень крупный бизнес­мен сказал, что невозможно показать зарубежному партнеру, будущему инвестору, баланс низового отде­ления, ибо в нем "кое-что" предназначено для налого­вой инспекции и в результате ничего понять об истин­ном состоянии дел невозможно.

В истории адвокатуры сложилось традиционное отношение к предприимчивости как в высшей сте­пени позитивной общественной ценности: в делах инициатива часто фигурирует как смягчающее вину обстоятельство. В общем, можно сказать, что адво­кат берет под защиту предприимчивого человека по общему правилу, акцентирует внимание на разнооб­разных проявлениях инициативы. С другой стороны, безынициативность, бездеятельность и, особенно, бездействие власти там, где ее представители долж­ны и обязаны были активно действовать, встречает живейшее порицание.

Надо сказать, что отсутствие предпринимательской, коммерческой инициативы и элементарной жизнедея­тельности там, где она должна быть проявлена, не встречает сочувствия у большинства адвокатов.

Характерно в этом отношении дело Харьковского Общества Взаимного Кредита, обвиненного в халат­ном исполнении служебных обязанностей. На скамье подсудимых состав правления, Ф.Н. Плевако — по­веренный гражданского истца, очень точный в соци­альных и юридических оценках деяний, а главное — бездействия.

На вопрос "Что же делали члены правления?" он ответил:

Они дремали в часы бодрствования и труда. Кажется, они приходили в банк не для того, чтобы трудиться и трудом купить себе право на домашний отдых, а, уставши от домашнего труда, приходили отдыхать в уютные комнаты правления! Они ленились изучать дело, они, наконец, не умели следить за делом! Лень, сон, простота — это прекрасные ка­чества, которыми наделяет судьба некоторых из своих избранников — конечно, не проступок, и всякий может в своей личной жизни пользо­ваться сколько угодно своими дарами; но когда лень берется за общественный труд и портит его, когда сон берется стеречь стражу, когда простота хватается за решение серьезных общественных дел, — они делаются преступными.

Далее поверенный гражданского истца добавил, что если общество "избрало хранителями его интересов", то лень и нерадивость есть основания для вины и от­ветственности.

Как видим, адвокат далек от оправдания преслову­той "русской лени".

Профессор С.Э. Жилинский на протяжении многих лет разрабатывает проблемы законности, правопоряд­ка, права в рыночной экономике. Анализируя деятель­ность коммунистической партии в то время, когда она была руководящей и направляющей, он в своих рабо­тах убедительно показал, насколько труден и тернист процесс становления традиции уважения к праву в партийном аппарате. Однако становление рынка, по­кончив с принципом приоритета политики над правом, само по себе не решает задачу обеспечения законности и правопорядка, ставит по-новому проблему защиты интересов предпринимательства. Зашита должна быть встроена в механизм правореализации.

В работах А.В.Васильева "Правовое регулирование экономических отношений" (М., 1995), Н.Г. Кобеца "Правовое регулирование социально-экономических процессов" (М., 1989), Е.А. Лукашевой "Право, мораль, личность" (М., 1986) и других обоснованы критерии действенности правовых норм как регулятора эконо­мических отношений в рамках восстановления тради­ции уважения к праву.

Как пример научной традиции можно привести юбилейное издание памяти профессора М.С. Строго-вича2- Основным содержанием научной традиции защи­ты в уголовном праве явилась демонстрация после­довательности в отстаивании презумпции невинов­ности, которая вызывала нападки со стороны партноменклатуры на протяжении десятилетий, резкие, категорические возражения и по существу не вписы­валась в официальную концепцию советского уго­ловного процесса. Этот процесс рассматривался как процесс особого типа. особой формы, которому чуж­ды "ложные принципы" и конструкции буржуазного уголовного процесса. У него иные задачи и иные пу­ти их достижения.

Несмотря на все эти обвинения. М.С. Строгович неустанно разъяснял смысл презумпции невинов­ности именно как объективно существующего право­вого положения ("закон считает обвиняемого неви­новным"), а не субъективного убеждения следовате­ля в том, что обвиняемый виновен.

Презумпция невиновности в трудах М.С.Строговича неразрывно связана с правом обвиняемого на защиту. Этот тезис отражен и в названии посмертно изданной монографии "Право обвиняемого на защи­ту и презумпция невиновности" (1984 г.).

Понимая, что реализацию прав обвиняемого, даже если они записаны в законе, затруднит закрытое, не­гласное следствие. М.С. Строгович выступал против того. чтобы считать принципом или условием предва­рительного следствия "негласность". Он писал:

Отсутствие гласности предварительного след­ствия, допущенное законом в той мере, в ко­торой следователь или прокурор признает это необходимым для успешного расследования дела, нет никаких оснований возводить в "принцип негласности.

Позиция М.С. Строговича о положении обвиняе­мого в процессе и связанные с этим обязанности сле­дователя, прокурора, суда обеспечить ему право на за­щиту встречала резкую критику, ее объявляли "ревизионизмом" и т. л.  В настоящее время Закон "Об адвокатуре" после чтений в Государственной Думе дорабатывается в ко­митетах для последующего обсуждения. Адвокатская общественность крайне мало информирована о спорах вокруг важного законопроекта.

В статье "Не стреляйте в адвоката! Он вам приго­дится" ("Сегодня", 26 июля 1996 г.) предложено обсу­дить принципы построения адвокатуры и ее насущных проблем- Тут же группа адвокатов, именующих себя традиционниками, выступила со статьей ("Сегодня", 9 августа 1996 г.), где взамен делового обсуждения про­блем адвокатов выяснялось, кто кем был и где служил до 1991 г.. где кто работает сейчас и какая у кого зар­плата. чей гонорар больше и т. д. в том же духе.   К За­кону сие не имеет прямого отношения.

Подмена обсуждения дрязгами особенно опасна, когда ее осуществляют опытные адвокаты, изощренные в крючкотворстве, знающие как опустить из текста всего лишь одно слово, и никто не поймет, что к чему. Приведем пример такой казуистики, когда громы и молнии мечутся на самый верх. Всего лишь одна цита­та из статьи:

Конференция, проведенная Гильдией с боль­шим размахом, состоялась именно в Минюсте и открыл ее не кто иной, как Министр юсти­ции РФ. На конференции были оглашены при­ветствия Президента РФ Б.Н. Ельцина и мэра Москвы Ю. М. Лужкова. Одним из выступав­ших был помощник Президента М. Краснов. Стоило бы задуматься, чем покорила Гильдия Президента и Мэра. Кто-то внушил властям и ^   спонсорам, что Гильдия — единственная хра­нительница славных традиций российской ад­вокатуры. А 19 тысяч действительно традици­онных (в лучшем смысле слова) адвокатов, не­сущих основное бремя судебной зашиты в стране, — якобы наследники коммунистического режима и потому не заслуживают ни добрых слов, ни приветствийУважаемые адвокаты все бы сразу поняли, если бы им сказали, что речь идет о международной конфе­ренции, а не Гильдии, власти приветствовали междуна­родный форум, кстати, очень представительный.

Все ведущие адвокатские организации мира прис­лали на него своих делегатов. Были очень интересные выступления, предложения; в этом можно убедиться по материалам конференции. Цитируемый же адвокат ко­варно проглотив одно слово, искажает суть события, смешивает в кучу традиции и невесть что.

Перейдем к серьезному, имеющему отношение к законопроекту об адвокатуре, в частности о тради­циях, вопросу, который крайне редко обсуждается в научной литературе, хотя имеет принципиальное зна­чение. На упомянутом выше международном форуме была ярко представлена именно международная тради­ция во всем разнообразии, например, европейская, от­раженная в Хартии адвокатов. Согласно этой Хартии, интересы клиента — превыше всего. Естественно, в ее основе лежат права человека и гражданина. Традиции российских адвокатов по конкретным вопросам защи­ты личности были прерваны революцией. Как их вос­становить?

Дореволюционная российская адвокатура была са­моуправляющейся организацией, признававшей плюра­лизм во всех формах, хотя это мудреное слово не было в обиходе, речь шла о многообразии. В России плюра­лизм закреплен в ст. 13 Конституции РФ, и из этого принципа надлежит исходить при любых построениях. Тезис же, выдвигаемый некоторыми специалистами, что одна традиционная коллегия на один субъект Фе­дерации отнюдь не является оптимальным вариантом, противоречит конституционным основам, праву на объединение. Попытки оспорить право на существова­ние "параллельных" коллегий совершенно несостоя­тельны, помимо "традиционных" коллегий легитимны и другие формы адвокатских организаций и объедине­ний — такова демократическая традиция, если всерьез говорить о ее восстановлении. Один из читателей по поводу газетной публикации заметил: адвокаты спорят, кто главнее, а не о главном — как лучше и эффективнее оказать юридическую по­мощь гражданину, предоставить предпринимателю воз­можность выбора квалифицированной защиты интере­сов. В возможности выбора суть. У адвокатуры масса тяжелейших проблем с защитой собственного статуса и прав адвоката, упорядоченности зарплаты, достойных помещений и т. д.

Общеизвестна статистика, что адвокатов в Париже и Нью-Йорке в пять раз больше, чем в России сегодня, отсюда перегрузка в работе адвокатов. Необходимо срочно наращивать специализированную подготовку кадров в вузах; в учебных программах полностью вос­становить в правах историю российской адвокатуры, учесть международный опыт в этой области. Восстано­вление традиций — трудное дело.

Особое значение приобретает вопрос о содержании научных традиций, например, сотрудничество всех сторон судебного процесса выяснении и установле­нии истины. Именно сотрудничество на состязатель­ных началах. Но стоило профессору В.Е-Гулиеву ука­зать на ошибочность взгляда, согласно которому адво­кат как бы антагонист государства и власти вообще, в постоянной оппозиции к следователю и прокурору, как сторонники "вечной конфронтации" обрушили на него шквал обвинений за призыв к партнерству- А разве ад­вокат иногда не соглашается со следователем и проку­рором? Не вместе с ними ищет истину, как равноправ­ный партнер, ни на минуту не забывая об интересах своего подзащитного? Зачем же насаждать дух конфронтации только во имя нее самой, оппозицион­ность к власти саму по себе только потому, что тради­ции партнерства в России на определенном этапе были прочно забыты и сам термин вытравлялся как "их нра­вы"? Дух партнерства и согласия сторон пронизывает новый ГК РФ. Не правильнее ли возрождать дух согла­сия или оппозиционности не вообще, а конкретно там, где они необходимы и уместны, в их точном предназ­начении? Иначе — абсурд традиции "всеобщей кон­фронтации", которую насаждали с усердием семь деся­тилетий в России, чтобы сейчас с такими трудностями преодолевать-

В дискуссии о проекте Закона об адвокатуре отра­жаются все битвы вокруг прав человека в России, вся наша родная полуфеодальная идеология строения су­допроизводства, судьбы миллионов людей, зацеплен­ных шестернями безжалостной правоохранительной машины, да и в конце концов судьбы всех россиян, их детей и внуков.

Ведь сколько бы мы ни декларировали демократи­ческие ценности, сколько бы ни говорили о приорите­те личности, фактом остается то. что важнейшим ин­ститутом. стоящим на стороне конституционных прав гражданина, остается адвокатура- От того. насколько она будет сильна, дееспособна, защищена законода­тельно, зависит благополучие каждого россиянина. уверенная в завтрашнем дне деятельность предприни­мателя, развитие новых экономических отношений, инвестиции в нашу промышленность, эффективность борьбы с преступностью и многое другое, о чем пока еще приходится только мечтать.

Казалось бы, все предельно ясно: России нужна но­вая, мощная, единая профессиональная адвокатура, способная на равных со следствием и обвинением до­стойно выступать в суде, отстаивать через свои высшие органы интересы граждан, быть инициатором демокра­тических реформ и влиятельной политической силой. Не случайно парламенты и правительства большинства развитых стран во многом состоят из профессиональ­ных адвокатов. Разве найдется здравомыслящий чело­век, возражающий против этих простых истин? Но все попытки прийти к общему мнению на собрании председателей коллегий адвокатов (Федеральный союз ад­вокатов). как и на множестве подобных мероприятий, разбиваются о вопрос единства адвокатуры.

Исторически сложилось так, что российская адво­катура никогда не была единой, не имела своего цент­рального органа, способного выработать общие требо­вания к профессиональной деятельности адвокатов, к приему новых членов в свое сообщество, к этическим нормам и правилам профессиональных правозащитни­ков. Неоднократные попытки объединения адвокатуры в профессиональное сообщество в 1905, 1917. 1926 и 1990 гг. не увенчались успехом. В годы советской влас­ти руководящим органом адвокатуры выступало Мини­стерство юстиции СССР. государственный орган, со всеми вытекающими из этого обстоятельствами и по­следствиями. Российские власти как до, так и после Октябрьской революции 1917 г. не были заинтересова­ны в единой и мошной силе. выступающей на консти­туционной основе против всей государственной маши­ны подавления, субъективизма и произвола. Адвокату­ре уделялась лишь роль вспомогательного винтика в репрессивном механизме государственного "право­судия". Результаты этой порочной политики, наверное. еще долго будут расхлебывать новые поколения рос­сийских юристов: до сих пор Россия "славится" обви­нительным уклоном на предварительном следствии и судебном разбирательстве, до сих пор российские адво­каты лишены права на равных со следствием и проку­ратурой вести собственное расследование и представ­лять в суде свои доказательства в пользу клиента; по­этому российская Фемида всегда держит свои весы с гирями, заведомо перетягивающими в сторону обвине­ние. До сих пор прямая адвокатская деятельность не защищена законом: при желании любой милицейский или прокурорский начальник запросто подводит под нее статьи Уголовного кодекса: только в последние месяцы возбужден ряд уголовных дел против добросо­вестных и непокорных адвокатов, некоторые из них взяты под стражу; в прессу выдается тенденциозная информация, дискредитирующая деятельность адвока­тов. К глубокому сожалению, эта практика угрожающе нарастает, формы и методы зашиты отстают от потреб­ностей практика.

После распада СССР только Россия оказалась без единой адвокатуры, поскольку в республиках уже су­ществовали единые коллегии, а российские непосред­ственно замыкались на Минюсте. Министерство же от руководства адвокатурой, дабы не раздражать обще­ственное мнение, плавно устранилось, ограничившись координацией деятельности более сотни коллегий ад­вокатов.

Новые условия российской действительности по­требовали резкого увеличения объема юридической помощи гражданам и субъектам предпринимательской деятельности. Не стало обкомов и райкомов, решавших с помощью "телефонного права" кого сулить, кого ми­ловать- Родились новые экономические структуры и новые отношения между ними, им потребовались спе­циалисты, способные грамотно решать возникающие споры и претензии. Вполне естественно, ушел в прош­лое и монополизм на оказание юридической помощи. Многие профессионалы-адвокаты, которым оказалось тесно в рамках посткоммунистической адвокатуры, привычно ждавшей указаний сверху, образовали новые коллегии и чрезвычайно успешно начали свою работу в новых условиях, вынужденно руководствуясь при этом старым Законом об адвокатуре. Защита обрела новые структуры и институты, названные не совсем правиль­но "нетрадиционными". Таковых не бывает.

Что же делать?

(Вместо заключения)

Традиции российской юриспруденции, в том числе и адвокатуры, содержат ответ на этот вопрос. На память приходят непреклонные правозащитники и среди них незабвенный Анатолий Федорович Кони. После рево­люции, лишившей его должности, пенсии, неузнаваемо перевернувшей жизнь и быт, когда в довершение ко всем бедам резко ухудшилось здоровье, казалось, про­тив личности знаменитого правоведа восстали все не­благоприятные обстоятельства... Рухнула система, но жив был дух права, высокая правовая культура.

И А.Ф. Кони идет на искалеченных ногах, на "костыльках" с одного конца Петербурга на другой, по обледенелой дороге в какое-то общежитие на собрание красногвардейцев, матросов, студентов в надежде, пусть весьма зыбкой и призрачной, связать оборванную пра­вовую ткань жизни, правовую нить от старой к новой России... Некоторые скажут: зря себя так истязал, тщетными были усилия, правовой беспредел все же наступил. Но иначе он не мог, такой уж была природа истинного правоведа.

Кто знает, может ему помогли совершить свой по­двиг во имя права его великие собеседники лучших времен, о беседах с которыми он оставил проникно­венные воспоминания1. Или есть в правовой культуре нечто такое, чего мы еще не знаем.

Один из мэтров авангардизма в живописи художник В. Кандинский в теоретической работе говорит о "треугольнике роста", где острая вершина представляет ту точку, в которой сконцентрирована динамика разви­тия. Читатель неоднократно видел острые споры в нау­ке, когда решался вопрос, какое направление представ­ляется самым перспективным, важным и т.д. Поэтому разноголосица мнений о наиболее важном факторе развития права с учетом этого обстоятельства вполне объяснима. Естественно, что каждый ученый говорит о своей, наиболее значимой для него теме, проблеме. А история науки вынесет свой вердикт.

Страницы: 1, 2, 3