Развитие общественного разделения труда требовало свободы тор­говли. Для облегчения частной предпринимательской деятельности Спе­ранский как генерал-губернатор издал в 1819 г. «Предварительные пра­вила о свободе внутренней торговли» для всех слоев сибирского населе­ния. Казенная торговля допускалась лишь в исключительных случаях и регулировалась особым «Положением о хлебных магазинах». Развитию товарного хозяйства содействовало также стремление к за­мене натуральных податей и повинностей денежными.

Реформой 1822 г. генерал-губернаторская власть сохранялась, а Сибирь была разделена на два генерал-губернаторства: Западносибирское и Вос­точносибирское с административными центрами в Тобольске (с 1839 г. Омск) и Иркутске. Генерал-губернаторы по-прежнему обладали обшир­нейшими правами и полномочиями во всех областях жизнедеятельности управляемого края — экономической, административной, судебной.

В состав Западносибирского генерал-губернаторства вошли Тоболь­ская, Томская губернии и Омская область; в Восточной Сибири были Иркутская и вновь образованная Енисейская губернии, а также Якутская область и три особых управления: Охотское, Камчатско-Приморское и Троицко-Савское (пограничное).

При гражданских губернаторах, возглавивших местную администрацию, действовали совещательные советы, состоявшие из чиновников, подчинен­ных начальнику губернии.

Существенную часть Сибирской реформы 1822 г. составили уставы: о ссылке и этапах. Ими делались попытки облегчить налаживание трудовой и хозяйственной деятельности ссыльно­поселенцев.

4. ДЕКАБРИСТЫ НА КАТОРГЕ И ПОСЕЛЕНИИ

История Сибири первой половины XIX в. тесно связана с историей декабризма. Декабристы явились зачинателями открытой революционной борьбы против феодально-крепостнического строя.

В октябре 1826 г. декабристов привезли на Благодатский рудник Нерчинских заводов и заключили в тюрьму.

На каторге в Благодатском руднике декабристы пробыли до 13 сентября 1827 г. Тюремщики отличались грубостью и жестокостью. В начале заключения был установлен строгий тюремно-каторжный режим. Все были закованы в кандалы, которые расковывали только в церкви. Так как в окрестностях Читы не было рудников, декабристов, использовали главным образом на земля­ных работах.

Острог объединил декабристов. Для поселения декабристов был намечен Петровский железоделательный завод. Пока на Петровском заводе шло строительство специального здания каторжной тюрьмы, декабристы до 1830 г. оставались в Читинском остроге. 23 сентября декабристы вступили в Петровский завод.

В Читинском, а затем Петровском заводах был сосредоточен цвет ссыльной русской интеллигенции эпохи.

В условиях ссылки декабристы не надеялись подготовить новое рево­люционное выступление. Они считали, что эта задача будет под силу лишь новому поколению борцов против самодержавия. Вместе с тем свою куль­турно-просветительную деятельность в Сибири они рассматривали как продолжение прежней борьбы с феодально-абсолютистским строем.

Оказавшись в ка­торжных казематах, декабристы наметили следующие программные требо­вания в борьбе за подъем культуры и просвещения Сибири: 1) создание широкой сети начальных школ за счет добровольных пожертвований местного населения, 2) официальное предоставление ссыльным права на чтение, 3) увеличение числа средних учебных заведений, 4) предоставление казенного содержания в высших учебных заведениях для выпускников сибирских гимназий, 5) создание при Иркутской гимназии специального класса по подготовке людей для службы в Сибири 6) открытие сибирского университета.

Содействуя подъему культурного уровня народных масс, декабрист надеялись воспитать новое поколение русской молодежи, способной в в будущем развернуть активную борьбу с самодержавно-крепостническим строем.

5. СИБИРЬ В ГОДЫ НИКОЛАЕВСКОЙ РЕАКЦИИ. ПОЛЬСКИЕ ПОВСТАНЦЫ В СИБИРИ

Обстоятельства сложились так, что восстание дворян-революционеров проходившее на рубеже 1825—1826 гг., по времени предварило собой но вый большой подъем массового антифеодального и национально-освободительного движения, охватившего Россию в 1830—1831 гг. Восстания в Новгородских военных поселениях, так называемые «холерные» и другие «бунты» и восстание в Польше, происходившие в условиях развертывания революции в Западной Европе, были направлены против устое] царизма и вызывали с его стороны жестокие репрессии.

В Сибирь потекли новые потоки ссыльных — участников народных движений, в том числе польские повстанцы. Среди них многие солдаты и раз жалованные офицеры направлялись для службы в сибирские военные команды.

Трудно сказать, была ли установлена какая-нибудь связь между ом­скими заговорщиками и польскими ссыльными в других областях, но вол­нения среди польских ссыльных в ряде мест Сибири в 1833—1836 гг. были.

Наиболее прочные связи польских повстанцев с русскими ссыльными возникали в тяжелых условиях подневольного заводского труда.

Разговоры о подготовке восстания поляками волновали трудовой люд Сибири. В Томском округе шли слухи между поселенцами, что мятеж нач­нется на золотых приисках. Стремясь привлечь на свою сторону сибирских крестьян и поселенцев, повстанцев использовали шедшие еще с 1825 г. разговоры и кривотолки о цесаревиче Константине. В 1831 г. было сообщено о его смерти, но по­ляки распространили слух в Омске, в казенных поселениях Енисейской губернии и, видимо, в других местах, что цесаревич жив, скрывается в Иркутске под чужим именем и вскоре начнет там с поляками восстание; всех примкнувших к восстанию ожидают «деньги, вольность и свобода».

Стали появляться самозванцы. Уже в l833 г. проезжавшая из Красно­ярска в Иркутск некая Мария Павловна выдавала себя за дочь Павла I и говорила, что цесаревич Константин уже находится тайно в Сибири и будет перемена в правлении. В 1835 г. в Красноярском округе объявился «цесаревич». Самозваный Константин вскоре был арестован, но в пути освобожден приставленными в конвой крестья­нами. Власти его разыскали и схватили вновь уже в Енисейском округе. Самозванцем оказался Н. Прокопьев — бродяга, в прошлом солдат, бе­жавший из заграничного похода 1814 г.

Положение обострилось летом 1834 г. В Западной Сибири войска были приведены в боевую готовность и сосредоточены в районах Томска и Красноярска. Власти не на шутку встревожились. Допросы и аресты, на­чатые среди населения, не столько парализовали движение, сколько взвол­новали массы, возбуждая в них всевозможные толки и надежды. Опасаясь этого, власти   повели  расправу  без  особой  огласки,  прибегая преимущественно к переводу неблагонадежных на работу и службу в более отдаленные места. Вместе с тем сибирским генерал-губернаторам дава­лось право «за возмущение и бунт селением или артелью не менее 10 че­ловек ссыльнокаторжных предавать суду по полевому уголовному по­ложению, а ссыльных поселенцев — военному суду, по общим уголовным законам».

Волнения и заговоры сосланных в Сибирь польских повстанцев падали на благодатную почву, они находили сочувствие и поддержку сибиряков, особенно поселенцев и каторжан. Однако разрозненные, не имевшие ра­дикальной программы борьбы заговоры не могли иметь успеха.

После разгрома декабристов и подавления общественных движений на­чала 30-х годов в стране установилась неприкрытая реакция. Всемерно укреплялся бюрократический аппарат управления, на руководящие посты выдвигались наиболее консервативно настроенные чиновники.

Сибирский комитет был расформирован (1838 г.), но впоследствии восстановлен (1852 г.). Жандармы рыскали по Сибири, им всюду мерещилась крамола.

Между тем в Сибирь ежегодно поступали тысячи новых ссыльных. Среди них, кроме так называемых «политических преступников», было немало разного рода бунтарей. Царизм умел расправляться со своими врагами.

Между тем жизнь не стояла. В стране все заметнее назревал кризис феодально-крепостнической системы. Исподволь, незаметно, год от года поднимался уровень общественных интересов сибирской интеллигенции. Ее общественная жизнь протекала, конечно, не в шумных раутах, которые устраивали у себя Руперт или Горчаков, а струилась вдали от них тон­кими, подчас готовыми пересохнуть струйками, в неофициальных кружках, преимущественно литературного направления, причем' не только в губерн­ских центрах, но теперь и на периферии, вне поля зрения начальственного глаза. В Иркутске Н. И. Виноградский издавал рукописную газету «До­машний собеседник», будучи в ней и редактором, и переписчиком.

Группа местной интеллигенции, объединенная преимущественно крае­ведческими интересами, сложилась в Нерчинске. некоторые из них поддерживали связи с декабристами.

Вообще нельзя переоценить ту исключительную роль, которую играли декабристы в развитии общественной и культурной жизни Сибири. В лю­бом месте, где бы они ни были, рождались ростки новой мысли. Общественные интересы передовой сибирской интеллигенции поднимались на новую высоту.

В 1849—1850 гг. на каторгу были направлены наиболее активные уча­стники социалистического кружка М. В. Петрашевского. В 1849 г. петрашевцы не представляли для царизма такой опасности, как декабристы в 1825 г. Поэтому их сочли возможным не помещать в отдельную тюрьму, а рассеять поодиночке, разбросав среди уголовных ссыльных. Правительство, не желая, чтобы петрашевцы пользовались теми же льготами в Сибири, как декабристы, специально дало указание, чтобы их считали каторжниками «в полном смысле слова». Находясь в Сибири, петрашевцы вели активную общественно-полити­ческую деятельность.

В противодействии произволу, которое для Петрашевского было лишь частью борьбы за социализм, ему удалось достичь некоторых успехов. Возглавив в 1859 г. массовое движение в Иркутске против местной адми­нистрации, Петрашевский и Львов объединили широкие кругли населения и фактически парализовали на некоторое время чиновничий аппарат го­рода.

Важной заслугой петрашевцев следует признать также организацию и руководство печатью Восточной Сибири, носившей демократический характер. Спешнев был первым редактором «Иркутских губернских ве­домостей», а Петрашевский и Львов играли виднейшую роль в редакции газеты «Амур». Для Сибири журналистская деятельность петрашев­цев имела огромное значение, способствуя росту прогрессивных и отчасти даже революционных настроений.

Многие петрашевцы занимались и педагогической деятельностью. В Александровском заводе они открыли школу, сразу же завоевавшую авторитет жителей. Львов первым в Сибири прочел курс публичных лек­ций (в .Иркутске в 1859 г.). Он также успешно занимался здесь химией, был одним из пионеров бальнеологии в Сибири. Совместно с доктором Вейрихом Львов исследовал минеральные источники Забайкалья, дал хи­мический анализ минеральных вод. Он обследовал Усольский солеварен­ный завод, Алиберовские графитные прииски, изучал месторождения ка­менного угля на Аргуни.

Петрашевцы глубоко интересовались Сибирью, ее проблемами и ну­ждами. Коренное улучшение жизни угнетенных классов они связывали с большими политическими переменами в центре страны. Петрашевский еще в 1841 г. мечтал о «правлении республиканском» в Сибири, а в годы ссылки предсказывал, что Сибирь может стать проводником социалисти­ческих идей для народов Азии.

Широкая общественная деятельность петрашевцев в Сибири позволила им, с одной стороны, повести за собой демократические слои сибирского населения на решительную борьбу с институтами и традициями крепостничества, а с другой — вызвала ненависть к ним реакционной части сибиряков, прежде всего крупного чиновничества.

Пребывание петрашевцев в Сибири закончилась история политической ссылки в крае в период с начала XVIII в. до 1861 г. Началась эта история с появления в Сибири участников дворцовых переворотов, а завершилось том, что политическая ссылка приобрели револю­ционный характер.

Страницы: 1, 2