Правда, для некоторых случаев право ЕС предусматривает гармонизацию процессуального права (например, действуют регламент 2913/92 (Таможенный кодекс ЕС) и директива 89/665 (публичные контракты)). Однако относительно большинства сфер жизни правовые акты Союза вообще не содержат никаких процессуальных норм и способов защиты либо в самых общих чертах обязывают государства-члены обеспечить судебную защиту в той или иной области. В частности, существуют директивы ЕС в области равноправия мужчин и женщин (N 75/117, 76/207, 79/7, 86/378 и 86/613), нормы которых указывают на необходимость для государств-членов ввести в свои правовые системы такие меры, которые бы позволили жертвам дискриминации получить судебную защиту. Директива N 64/21 (государственная политика и государственное здравоохранение) предписывает, что заинтересованным лицам должны предоставляться такие же средства защиты против решений, касающихся въезда либо отказа в выдаче вида на жительство, которые предоставляются гражданам государства-члена в отношении актов национальных государственных органов. В статье 8 директивы N 89/48 (взаимное признание дипломов) говорится об обеспечении средств защиты против решений о признании профессиональной квалификации либо ее отсутствии в национальном суде в соответствии с нормами национального права.
Не имеет значения, разработаны ли местные общие нормы о судебной защите или они отсутствуют, поскольку первые, по общему правилу, имеют необязательный характер. В обоих случаях государства-члены сами определяют компетентные суды и устанавливают правила судопроизводства и способы защиты права Союза.[10] Тем не менее, Суд ЕС предъявляет ряд требований к национальным системам судебной защиты, которые будут рассмотрены далее. При этом список указанных требований постоянно растет, что свидетельствует об укреплении стандартов ЕС в области защиты коммунитарных прав.
Прежде всего, государства-члены обязаны обеспечить наличие компетентного суда для рассмотрения дел о коммунитарных правах. Кроме того, как следует из решений Суда ЕС по делам Salgoil и Bozzetti, государства-члены обязаны следить за тем, чтобы их суды «предоставляли прямую и немедленную защиту,[11] а права в каждом деле эффективно защищались».[12] Иными словами, должны существовать особый суд и процессуальные нормы, с помощью которых частное лицо может защитить свои права, источником которых является право Союза. Национальные же суды применяют наиболее подходящие, по их мнению, способы защиты, имеющиеся в национальном праве, так как вопросы о том, какой суд является компетентным и какие процессуальные нормы должны применяться, по общему правилу, находятся в компетенции государств-членов. (В некоторых случаях ситуация может быть иной: например, когда право Союза четко устанавливает обязательство государства-члена предусмотреть конкретный вид судебной защиты заинтересованным лицам.)
Суд ЕС ограничил усмотрение государств-членов в вопросах защиты коммунитарных прав, установив два минимальных требования, которым должно соответствовать национальное процессуальное право. В соответствии с первым требованием, которое в доктрине называют требованием запрета дискриминации (non-discrimination), материальные и процессуальные условия, регулирующие соответствующие иски по принудительному исполнению права Союза, не могут быть менее благоприятными, чем соответствующие условия, относящиеся к аналогичным искам национального характера. Второе требование, которое в литературе именуют требованием эффективности (effectiveness), предусматривает, что указанные условия не должны делать фактически невозможным осуществление прав, порождаемых правом Союза.
Говоря о соотношении требований запрета дискриминации и эффективности, необходимо отметить следующее. Практика Суда ЕС свидетельствует о том, что простое применение одинаковых условий (требование запрета дискриминации) само по себе не является достаточной гарантией их выполнения. В решении по делу San Giorgio Суд ЕС недвусмысленно указал на то, что «требование запрета дискриминации не должно оправдывать применение мер, делающих возврат сборов, произведенных в нарушение права Союза, фактически невозможным, даже если такое положение дел распространяется и на налогоплательщиков, которые имеют аналогичные требования по национальному праву».[13]
Таким образом, указанные требования носят кумулятивный, а не альтернативный характер. Иными словами, в тех случаях, когда национальные процессуальные нормы применяются к искам, возникающим из права ЕС, без дискриминации, в случае если они делают невозможным или чрезмерно трудным осуществление коммунитарных прав, то требование эффективности, очевидно, не будет выполнено.
В течение продолжительного периода времени указанные требования не оказывали большого влияния на правоприменительную практику. Это было связано, прежде всего, с тем, что Суд ЕС не давал четкого разъяснения значения и правовых последствий этих требований.
Параллельно с развитием требований запрета дискриминации и эффективности в практике Суда ЕС можно проследить развитие принципа полного действия права ЕС.
Решение по делу Simmenthal,[14] которое, по мнению многих исследователей европейского права, является кульминацией доктрины верховенства и прямого действия права Союза,[15] также касалось важного аспекта процессуального (и конституционного) права. Согласно указанию Суда ЕС, прямое применение означает, что нормы права Союза должны полностью и единообразно применяться во всех государствах-членах, его нормы являются прямым источником прав и обязанностей для всех субъектов, подпадающих под их действие. Обязательства по прямому применению права Союза распространятся и на национальные суды как органы государств-членов. Рассмотрев далее доктрину верховенства права ЕС, Суд ЕС постановил, что национальный суд обязан «применять в подведомственном ему деле право Союза во всей его полноте и защищать права, которые право ЕС порождает у частных лиц. Соответственно национальный суд не должен применять те нормы национального права, которые противоречат праву Союза».[16] Суд ЕС выступил против практики итальянского суда, в соответствии с которой только Конституционный суд Италии вправе отменять нормы национального права, которые нарушают право ЕС. В связи с этим Суд ЕС указал на то, что любая норма, «которая ослабляет действие права Союза, лишая национальный суд полномочия не применять национальные нормы, препятствующие полной силе и действию права Союза, не соответствует самой сути права Союза».[17] Таким образом, в решении по делу Simmenthal Суд ЕС ясно сформулировал прецедентную норму, согласно которой национальный суд, рассматривающий подведомственный ему спор, вытекающий из права ЕС, обязан придать полное действие нормам права ЕС, не дожидаясь, когда противоречащая ему национальная норма будет отменена национальным законодательным органом или национальным конституционным судом.
Это решение очень важно для защиты коммунитарных прав и целостности правопорядка ЕС. В соответствии с системой, установленной учредительными договорами, право ЕС опирается на национальные суды в вопросах принудительного исполнения своих правовых предписаний. Каждый национальный суд обязан обеспечивать полное действие норм права ЕС в подведомственных ему спорах. Если бы конституционный суд государства-члена имел полномочие отменять нормы национального права, противоречащие праву ЕС, то это являлось бы существенным препятствием для применения права ЕС и защиты коммунитарных прав в национальных судах. Обязательство направлять каждый вопрос, связанный с совместимостью национальной нормы с правом ЕС, в конституционный суд (что предполагает долгое, сложное и дорогостоящее судебное разбирательство) помешало бы частным лицам защитить свои коммунитарные права. Более того, право ЕС не могло бы применяться в течение срока рассмотрения вопроса в конституционном суде.
Концепция Суда ЕС о судебной защите прав частных лиц в национальных судах ставит целью достижение определенных результатов, оставляя на усмотрение судов выбор процедур и способов, с помощью которых этот результат должен быть достигнут, при полной институциональной и процессуальной автономии государств-членов. Для выполнения этой задачи необходимо выполнить два условия. Во-первых, должны существовать компетентные суды с необходимыми полномочиями, позволяющими защищать коммунитарные права частных лиц. Во-вторых, требуются процессуальные нормы и способы защиты, которые позволяют заинтересованным лицам получить доступ к правосудию и эффективно защищать свои права.
Хорошей иллюстрацией данной концепции является решение Суда ЕС по делу Butter-buying cruises. Суд указал на то, что право Союза не ставит цель создать новые способы защиты, хотя в то же самое время должна существовать возможность использования национальных способов защиты для обеспечения соблюдения права ЕС.[18] Однако в настоящее время очевидно, что одних лишь национальных процедур и способов защиты порой недостаточно для эффективной защиты прав частных лиц. Соответствующие национальные нормы по ряду причин могут не позволить национальным судам выполнить возложенную на них задачу, что, в свою очередь, ослабит защиту прав частных лиц. В этом случае возникает необходимость изменить существующие национальные нормы для обеспечения полной и эффективной защиты коммунитарных прав частных лиц.[19] Более того, при определенных обстоятельствах возможно создание нового способа защиты, не предусмотренного национальным правом.
Срок исковой давности – еще одна категория возможных препятствий, которые были предметом тщательного разбирательства в Суде ЕС.
В целом, сроки исковой давности, как и остальные условия, регулирующие национальные иски, с помощью которых частные лица могут защитить коммунитарные права, оставлены на усмотрение национальных правовых систем. Указанные сроки должны удовлетворять лишь двум условиям. Во-первых, они не могут быть менее благоприятными, чем сроки исковой давности, применимые к аналогичным искам национального характера. Во-вторых, они не должны делать невозможным или чрезмерно трудным осуществление прав на практике.
В решениях по делам Rewe и Comet Суд ЕС постановил, что разумный срок исковой давности фактически удовлетворяет этим требованиям.[20] Было отмечено, что установление срока исковой давности является применением принципа правовой определенности, который защищает как национальные органы власти, так и частных лиц.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
