Этические проблемы трансплантологии
В. В. Розанов утверждал: «Смерть также метафизична, как и зачатие». Для
религиозного сознания это очевидно. Для антропоцентризма данное суждение
приобретает смысл лишь в конкретных ситуациях Одна из таких ситуаций —
стремительный выход трансплантации на уровень массовой практики и столь же
стремительный рост деклараций и документов этического характера,
принимаемых профессиональными ассоциациями, инструкций и новых законов,
которые разрабатывает и предлагает современное право и принимают
современные государства Европы и Америки, Азии и Африки. В 1992 году в
России также начинает действовать специально разработанный Закон РФ «О
трансплантации органов и (или) тканей человека».
Нельзя не обратить внимание, что даже такие выдающиеся открытия, как
изобретение, например, шприца и игл, или использование рентгеновского
излучения, или открытия микробиологии и бактериологии и даже формирование
«эры антибиотиков» не сопровождались созданием и принятием новых
законодательных актов. Это свидетельствует о том, что выход трансплантации
на уровень «физического» управления смертью человека является не
узкоспециальным, частным медицинским вопросом, но серьезной социокультурной
проблемой.
В чем заключается это «физическое» управление? Физиологии, философии и
религии давно известно, что естественная смерть есть не мгновенный акт, а
относительно длительный процесс. Биологическая смерть определяется как
«состояние необратимой гибели организма» и традиционно исчисляется
единством трех признаков: прекращением сердечной деятельности (исчезновение
пульса на крупных артериях, прекращением биоэлектрической активности
сердца); прекращением дыхания; исчезновением всех функций центральной
нервной системы. В 1959 году французские невропатологи Моллар и Гулон
описали состояние запредельной комы, что было началом становления концепции
«смерти мозга».
В течение 20 лет вопрос о тождестве понятий «биологическая смерть» и
«смерть мозга» не стоял. Это четко зафиксировано в Большой Медицинской
Энциклопедии: «Понятие «смерть мозга» не идентично понятию «биологическая
смерть», хотя наступление биологической смерти в этих случаях неизбежно». В
80-е годы под влиянием целей и задач трансплантологии начинается процесс
сближения и идентификации этих понятий. Н. В. Тарабарко констатирует, что в
80-х годах «концепция смерти мозга как биологической смерти индивидуума
применительно к задачам трансплантации была законодательно закреплена во
многих странах». Вполне закономерно, что в обществе возникает конкретная
оценка подобного и весьма условного отождествления как «исключительно
прагматической констатации конца жизни». Если общество принимает
«прагматическую смерть мозга», то нет оснований не придерживаться
аналогичной логики и при решении вопроса об искусственном поддержании
умершего в его жизненных функциях до тех пор, пока его органы не станут
необходимы, и лишь после «забора» или «изъятия» (опять же искусственно)
обеспечить смерть, теперь уже биологическую. «Прагматический» исход
трансплантации в значительной степени способствует формированию у медицины,
наряду с традиционно здравоохранительной, новой функции —
смертеобеспечения. А это, в свою очередь, равнозначно принципиальной
переоценке отношения общества к медицине и здравоохранению, пациента к
врачу, переосмыслению традиционного социального доверия к этической
безупречности врачевания.
В настоящее время трансплантация — одно из направлений практического
здравоохранения. По данным IX Всемирного конгресса трансплантологов (1982
г.), пересажено сотни сердец (723), десятки тысяч почек (64000) и т. д.
Пока трансплантологические операции исчислялись единицами и носили
экспериментальный характер, они вызывали удивление и даже одобрение. 1967
год — год, когда К. Бернардом была произведена первая в мире пересадка
сердца. За ней в течение 1968 года была произведена еще 101 подобная
операция. Эти годы называли в прессе временем «трансплантационной эйфории».
Она была вызвана не только профессиональной уникальностью подобных
операций. Пересадка сердца, как никакое другое достижение современной
культуры, с особой остротой поставило перед ней блок философско-
антропологических проблем: что такое человек? что определяет личность? в
чем заключается человеческая самоидентичность?
Расширение практики трансплантологии не снимает антропологическую
«остроту» и сопровождается усилением этико-правовой напряженности вокруг
этого вида медицинской деятельности. Среди многочисленных видов и подвидов
морально-этических вопросов, которые сопровождают буквально каждую
трансплантологическую операцию, можно выделить следующие: можно ли говорить
о сохранении права человека на свое тело после смерти? каков морально-
этический статус умершего человека? возможно ли научно-обоснованное
донорство? морально ли продление жизни одних людей за счет других? обладает
ли смерть этическим смыслом? каковы социокультурные перспективы научно-
практического использования человека? Один из способов нахождения ответов
на эти вопросы заключается в обращении к истории трансплантации.
История трансплантации. Историки медицины не случайно выделяют в истории
трансплантации начало собственно научной трансплантации, датируя его XIX
веком.
Первые исследования по проблемам трансплантации историки медицины
связывают с итальянским доктором Баронио, немецким врачом Райзиндером.
Особое внимание уделяется деятельности по созданию костнопластической
хирургии Н. И. Пирогова. Нельзя не упомянуть и о первой диссертации Пауля
Берта (1865 г.) на тему «О трансплантации тканей у животных».
Исследователи Е. К. Азаренко и С. А. Позднякова разделяют развитие
трансплантологии на два этапа. На первом этапе трансплантация предполагала
удаление хирургическим путем патологических изменений тканей и
аутопластику. Второй этап связан с собственно «гомотрансплантацией», т. е.
заменой утратившего функциональность органа новым (будь то почка, сердце,
легкие). Значимыми вехами второго этапа являются экспериментальные
пересадки почки А. Карреля; первая ксенотрансплантация почки (от свиньи)
Ульмана (1902 г.); первая в мире пересадка кадаверной почки (от трупа, так
называемая аллотрансплантация) Ю. Вороным (1931 г.); первая имплантация
искусственного сердца В. П. Демиховым (1937 г.); первые успешные пересадки
почки от живых доноров в клинике Д. Хьюма (1952 г.); разработка действующей
модели искусственного сердца для клинических целей У. Колффом и Т. Акуцу
(1957 г.); первая в России успешная пересадка почки в клинике Б. Петровским
(1965 г.); первая в мире пересадка сердца от человека к человеку К.
Бернардом (1967 г.); публикация «гарвардских» критериев «смерти мозга»
(1967 г.); организация Евротрансплантата В. Роодом для обмена органами по
тестам гистологической совместимости (1967 г.); создание НИИ трансплантации
органов и тканей АМН СССР Г. Соловьевым (1967 г.); первая в России успешная
пересадка сердца в клинике В. Шумаковым (1986 г.); принятие Верховным
Советом РФ Закона «О трансплантации органов и (или) тканей человека» (1992
г.).
Выделение истории научной трансплантации означает признание существования
трансплантации «ненаучной», или точнее, донаучной. Ведущей идеей донаучной
трансплантации, которая остается значимой и для современной медицины,
является идея «переноса жизни». В древних языческих культурах за субстанцию
жизни принималась кровь. Возникновение болезни связывали с ослаблением
жизненных сил в крови, и поддержание этих сил осуществлялось с помощью
вливания «здоровой крови». История врачевания и знахарства полна историями
переливания крови от животных, младенцев людям пожилого возраста с целью
достижения омоложения. У Овидия Медея именно так, вливая старцу Пелию кровь
овцы, возвращает ему юность. Гиппократ полагал, что употребление, например,
злым человеком крови овцы может изменить душевные свойства человека.
Мифо-идеологическое явление вампиризма с его ритуально-сакральными
манипуляциями с кровью послужили основанием для практически 100-летнего
запрещения Ватиканом любых форм переливания крови. Одно несомненно:
переливание крови как научный метод возникает из магии крови. Весьма
характерно в этой связи суждение доктора И. Т. Спасского, который в 1834
году, принимая участие в обсуждении метода переливания крови во время
родов, писал: «Вводимая в сих случаях (потеря крови при родах) в вену
кровь, вероятно, действует не столько своим количеством, сколько
живительными свойствами, возбуждая деятельность сердца и кровеносных
сосудов».
Рассматривая историю трансплантации, мы не случайно останавливаемся на
проблеме переливания крови. Переливание крови, как обеспечение «переноса
жизни», является логическим началом теории и практики пересадки органов и
тканей. Но можно говорить не только о логической связи между
трансплантацией и переливанием крови, но и о связи конкретно-исторической.
Исследователи В. Прозоровский, Л. Велишева, Е. Бурштейн, Ч. Гусейнов, И.
Воронова, А. Сокольский, А. Ульянов констатировали: «Развитию современной
проблемы трансплантации органов послужило оригинальное открытие русских
хирургов — переливание трупной крови. Это явилось толчком к созданию
первого советского законодательства о праве изъятия у трупов крови, костей,
суставов, кровеносных сосудов и роговиц». Первое в мире отделение по
Страницы: 1, 2
