32
Оглавление
Анализ практики арбитражных судов по рассмотрению дел о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда позволяет сделать вывод о наличии целого ряда вопросов, требующих разрешения.
Сложности формирования правильной судебно-арбитражной практики можно объяснить и несовершенством Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", и достаточно критическим отношением судей арбитражных судов к решениям третейских судов, и непониманием роли третейских судов и третейского разбирательства.
Пунктом 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что судебная защита нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляется в соответствии с установленной процессуальным законодательством подведомственностью дел судом общей юрисдикции, арбитражным судом или третейским судом.
Законодательное решение об отнесении третейских судов к органам, уполномоченным осуществлять защиту нарушенных и оспоренных гражданских прав, породило дискуссию относительно проблемы соотношения компетенции государственных судов и третейских судов в Российской Федерации. Обозначились две позиции, которые можно рассматривать как диаметрально противоположные.
Сторонники первой из них высказывали точку зрения, согласно которой "внутренние" третейские суды занимаются деятельностью, в определенной мере сходной с оказанием платных юридических услуг, которая должна "эффективно контролироваться" государственными судами. Признавалось, что в случае, когда одна из сторон третейского соглашения (при действительности этого соглашения) возражает против рассмотрения спора в третейском суде, последний автоматически теряет компетенцию по рассмотрению спора. В этом случае отказ государственного суда в рассмотрении спора, по мнению сторонников данной позиции, должен рассматриваться в качестве нарушения права истца на правосудие. Эта позиция имела определенное влияние на судебно-арбитражную практику: в частности, арбитражными судами допускался односторонний отказ от третейского соглашения.
Указанная точка зрения критиковалась в литературе Комаров А.С. Основополагающие принципы третейского суда // Вестник ВАС РФ. 2001. N 4. С. 87 - 94;
Муранов А.И. Действительное третейское соглашение и проблема прекращения производства по делу в российском государственном суде // Законодательство. 2002. N 10. С. 65.
. Несогласие с ней высказал и Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации: в постановлении по конкретному делу он указал на ошибочность позиции, согласно которой в случае возражений одной из сторон против рассмотрения спора в третейском суде, несмотря на действительное третейское соглашение, третейский суд автоматически теряет компетенцию на рассмотрение спора. Такая позиция была признана Президиумом противоречащей статье 23 действовавшего в тот период АПК РФ (1995 года) и статьям 2, 3, 8 Временного положения о третейском суде для разрешения экономических споров. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 27.11.01 N 1293/01 // Вестник ВАС РФ. 2002. N 5
Вторая позиция по этому вопросу отличается другой крайностью: признается, что третейский суд, как и государственный суд, "несомненно осуществляет правосудие, а не оказывает сторонам "юридические услуги". Комментарий к Федеральному закону "О третейских судах в Российской Федерации" / Отв. ред. А.Л. Маковский, Е.А. Суханов. М.: Статут, 2003. С. 7.
При этом подчеркивается, что третейские суды не являются государственными судами, не входят в государственную судебную систему (и, более того, по своей природе не могут составлять какой-либо единой системы), не имеют вышестоящих судебных инстанций. Справедливости ради надо отметить, что сторонники второй позиции не склонны рассматривать третейские суды как некий аналог государственного правосудия. Иными словами, ими признается, что третейские суды по роду своей деятельности осуществляют нечто вроде "негосударственного правосудия".
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5