Отнесение к предмету криминалистики уголовно-правовых и криминологических проблем существует лишь в представлении И. Ф. Пантелеева. Ни одно из предложенных определений криминалистики не затрагивает проблем уголовного права. Что же касается проблематики предупреждения преступлений, то в литературе неоднократно подчеркивалось, что к предмету криминалистики относится разработка лишь узкого круга чисто криминалистических, преимущественно технических средств предупреждения преступлений. Ни о каком посягательстве на криминологию здесь не может быть и речи.
Неверным представляется и мнение о том, что криминалистика “обслуживает” оперативно-розыскную деятельность. Теория оперативно-розыскной деятельности использует данные криминалистики, как и данные других наук, например, экономического анализа, уголовной статистики и др., точно так же, как криминалистика, в свою очередь, использует данные теории оперативно-розыскной деятельности, судебной медицины или автотехники. Здесь нет “обслуживания”, а налицо обычный процесс использования одной наукой данных другой или других областей научного знания, обычный процесс взаимопроникновения наук. Если же говорить о практической деятельности, то ее всегда “обслуживают” многие науки, и криминалистика не является монополистом в “обслуживании” оперативно-розыскной, как, кстати, и уголовно- процессуальной деятельности.
И наконец, главное: является ли криминалистика наукой не о расследовании, а о раскрытии преступлений?[120]
Нам кажется, что этот вопрос лишен практического смысла. Если, по И. Ф. Пантелееву, раскрытие преступления возможно в форме уголовно-процессуальной деятельности, то криминалистику с равным успехом можно было бы называть наукой не о раскрытии, а о расследовании преступлений, ибо раскрытие в этом случае и осуществляется путем расследования. Если же раскрытие осуществляется в форме оперативно-розыскной деятельности, то здесь должна идти речь не о криминалистике, а о теории оперативно-розыскной деятельности, которая, по словам И. Ф. Пантелеева, “выделилась и оформилась в самостоятельную научную дисциплину”[121].
В том, что указанный вопрос лишен практического смысла и что с концепцией “новой криминалистики” ничего не вышло, нас убеждают дальнейшие рассуждения И. Ф. Пантелеева. Он указывает, что криминалистика изучает криминальную практику, следственную практику (организацию и планирование расследования, выдвижение следственных версий, применение тактических приемов следственных действий и т. п.), практику применения данных естественных, технических и общественных наук, в том числе экспертную практику, для раскрытия преступлений. А разрабатывает криминалистика на этой основе рекомендации о применении естественнонаучных методов и технических средств в раскрытии преступлений, общие тактические рекомендации об организации и планировании расследования, тактику следственных действий, методику расследования отдельных видов преступлений[122]. И состоит эта “новая криминалистика”, как оказывается, из “старых” частей: методологии, криминалистической техники, следственной тактики и методики расследования преступлений. Спрашивается, стоило ли провозглашать “науку о раскрытии преступлений”[123], если на деле она оказывается старой знакомой -- “наукой о расследовании преступлений?”
Так, на поверку, обстоит дело с концепцией И. Ф. Пантелеева, которая фактически ничего нового в науку не вносит.
Размышляя над замечаниями рецензентов курса, комментариями, поправками и дополнениями к нашему определению, сделанными авторами опубликованных после его издания работ, мы пришли к мысли о необходимости уточнения предложенного нами определения предмета криминалистической науки. Эти уточнения должны были касаться отражаемого объекта и характеристики результатов отражения. Не скроем, что к этому нас побудило и упорное нежелание некоторых наших оппонентов принимать во внимание оговорку, сделанную нами по поводу закономерностей возникновения доказательств, в результате чего создалась возможность превратно толковать наши комментарии к определению. В итоге определение предмета криминалистики выглядело следующим образом:
Криминалистика -- наука о закономерностях механизма преступления, возникновения информации о преступлении и его участниках, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей специальных средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений.
Мы полагаем, что предпринятое уточнение определения предмета криминалистики снимает те возражения, которые, с нашей точки зрения, заслуживают внимания, а именно:
1. В предмет криминалистики включаются закономерности механизма преступления, то есть закономерности подготовки к его осуществлению, выбора и формирования способа совершения и сокрытия преступления и осуществления преступного замысла. Следует признать, что в этом плане наше определение в прежней редакции страдало неполнотой, хотя вопрос с преступлении как об отражаемом объекте и его элементах мы исследовали неоднократно, в том числе и при анализе процесса возникновения доказательств.
2. Взамен условно понимаемого термина “доказательства”, употребление которого в прежнем определении применительно к их возникновению следует признать действительно некорректным, а наши оговорки -- не достигающими цели, вводится термин “информация” как совокупность сведений о механизме преступления и его участниках, содержащихся в отражении комплекса элементов события.
3. Указание на специальный, то есть криминалистический, характер средств и методов судебного исследования и предотвращения преступлений отграничивает эти средства и методы от средств и методов, составляющих предмет процессуальной науки.
Уточненное определение предмета криминалистики с приведенными комментариями фигурировало в доработанном варианте первого тома нашего Курса, затем было повторено и в последующих наших работах[124]. После их издания авторы ряда исследований выступили либо с коррективами и уточнениями этого определения, либо формулировали определение предмета криминалистики иначе.
Е. И. Зуев пришел к выводу, что “криминалистика -- специальная юридическая наука о закономерностях возникновения информации, способствующей предупреждению, раскрытию и расследованию преступлений, ее собирания и использования с помощью разрабатываемых на основе познания этих закономерностей технических средств, тактических приемов и методических рекомендаций”[125]. В этом варианте определения исчезло указание на источник упоминаемой информации и ее характер. Сама информация определяется весьма расплывчато. В то же время говорится о некоем “использовании” средств, приемов и рекомендаций -- но использовании для чего? Определение ответа на этот вопрос не содержит, и это естественно при такой неряшливой его грамматической, не говоря о прочем, конструкции.
В. Е. Корноухов на первый план в определении предмета поставил изучение объектов познания, а на второй -- цель и результат этого познания. Определение предмета криминалистики в его интерпретации выглядит следующим образом: “Криминалистика -- это наука, изучающая преступную деятельность и деятельность следователя (родовой объект) с целью познания закономерностей процессов отражения и познания и разработки на этой основе методов практической деятельности; стратегии и методики по расследованию преступлений, тактических приемов и их комбинаций по производству отдельных следственных действий; технико-криминалистических средств и технических приемов по обнаружению и фиксации следов преступления и методик по исследованию вещественных доказательств”[126].
Это определение вызывает ряд серьезных замечаний. Объектом криминалистики служит не вообще преступная деятельность и не вообще деятельность следователя (кстати, не только следователя), а лишь функциональная сторона этих видов деятельности. Поэтому в нашем определении речь идет о механизме преступления и деятельности по доказыванию. И естественно, в соответствии со всем сказанным ранее, на первом плане фигурируют именно закономерности этих видов деятельности. Нет необходимости в определении приводить перечень (к тому же далеко не полный и неточный) тех направлений практической деятельности, для которых разрабатываются на основе познания этих закономерностей средства и методы криминалистики. Наконец, -- и это весьма существенно -- закономерности, составляющие предмет криминалистики, не исчерпываются лишь закономерностями отражения и познания, они производны от закономерностей осуществления деятельности. Для рассматриваемой области действительности это опять-таки закономерности механизма преступления и доказывания.
В 1994 г. Н. А. Селиванов определил предметом криминалистики “закономерности возникновения, собирания и использования следов преступлений, обобщенные характеристики и признаки преступных посягательств, способствующие их раскрытию” для разработки “на данной основе” технических, тактических и методических рекомендаций, методов и приемов расследования[127].
В этом определении выпали из поля зрения столь важные закономерности механизма преступления. Они не могут быть заменены характеристиками и признаками преступных посягательств, поскольку разработка подобных характеристик и выявление таких признаков может быть осуществлено лишь на основе познания этих закономерностей, а не помимо них. Кроме того, определение Н. А. Селиванова, как и определение В. Е. Корноухова сужают сферу применения “продукта” криминалистики, ограничивая ее лишь предварительным расследованием.
По мысли В. Я. Колдина и Н. П. Яблокова, “криминалистика -- наука, исследующая закономерности преступного поведения, механизм его отражения в источниках информации, особенности деятельности по раскрытию, расследованию и предупреждению преступлений и разрабатывающая на этой основе средства и методы указанной деятельности с полью обеспечения надлежащего применении процессуально-материальных правовых норм”[128].
Начнем с того, что криминалистика не ставит своей целью изучение закономерностей преступного поведения. Это область криминологии и юридической психологии.
Поведенческие моменты участников события преступления становятся предметом криминалистики лишь в аспекте механизма преступления, а не сами по себе. Следовательно, и сам термин “механизм” следует относить не к преступному поведению, а к преступному событию, а отражение -- к механизму события. И в этом случае следует говорить именно о закономерностях отражения, т. е. возникновения информации о преступлении и его участниках, не об особенностях деятельности по раскрытию, расследованию и предупреждению преступлений, а о закономерностях этой деятельности, чтобы избежать смешения объекта и предмета науки.
Известной неполнотой страдает и определение предмета криминалистики, сформулированное А. А. Эксархопуло: “Криминалистика -- это наука о закономерностях механизма преступления и деятельности по его раскрытию и расследованию, осуществляемой с использованием специальных средств, приемов и методов, разрабатываемых на основе познания этих закономерностей, достижений естественных, технических и иных наук, а также обобщения практики, с целью установления истины по уголовному делу и предотвращения преступлений”[129]. В этом определении отсутствует важный компонент предмета -- закономерности возникновения информации о преступлении и его участниках, и сфера применения криминалистических рекомендаций ограничена раскрытием и расследованием преступлений.
В последнее время, увлекаясь деятельностным и информационным подходами к определению предмета криминалистики и абсолютизируя их, некоторые ученые-криминалисты подменяют понятие предмета криминалистики понятием ее объекта. В качестве предмета фигурирует поисково- познавательная или информационно-познавательная деятельность субъектов доказывания. Так, В. А. Образцов считает криминалистику наукой о средствах и механизме (технологии) поисково-познавательной деятельности в уголовном процессе[130], а В. Я. Колдин считает ее предметом информационно-познавательную структуру деятельности по раскрытию, расследованию и предупреждению преступлений[131], называя и элементы этой структуры: уголовно-релевантные события, процессы, факты; механизм их отражения в окружающей среде; процессы обнаружения, извлечения, фиксации и исследования информации, относящейся к расследуемому событию. Но все эти элементы выступают в качестве объекта, а не предмета науки.
И. Ф. Пантелеев прав, замечая, что суть криминалистики не в законах движения информации[132]. К этому следует добавить, что едва ли следует вводить новые понятия и термины для обозначения деятельности, которая была и остается доказыванием во всех ее аспектах.
Определение всегда отражает сущность предмета познания, но как правило, не может содержать его развернутой характеристики. Поэтому рассмотрение вопроса о предмете криминалистики требует анализа его элементов -- закономерностей объективной действительности, изучаемых криминалистикой, и криминалистических средств и методов судебного исследования и предотвращения преступлений.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
