Несмотря на то, что его возглавил М.А. Балугьянский, план предстоящей систематизации было поручено разработать М.М. Сперанскому. В результате, М.М. Сперанский предложил первоначально изложить содержание законов в их историческом развитии. Затем на их основе предлагалось создать соответствующие догматические своды, т. к. все части проекта должны были быть верным изложением твердых и неизменных начал и лишь дальнейшие изменения и дополнения в действующем законодательстве могли повлечь за собой создание Уложения. По мнению М.М. Сперанского, Свод есть путь к созданию Уложения, направленного на установление единства начал и устранение противоречивости действующего законодательства
Своду законов Российской Империи не хватало внутреннего единства, т.к. отраслевой принцип свойственный кодификации не применялся последовательно. Так, законодательный материал, регулировавший гражданско-правовые отношения, содержался в различных частях Свода законов Российской Империи По мнению С.В. Пахмана, это было сделано в целях удобства. Так, в кн.1 ч.1, Т. Х СЗ вместо законов о праве лиц помещены только положения о союзах семейных, а законы о состояниях в том числе и о гражданском состоянии были сосредоточены в Т. IX СЗ. Во II и III книгах Ч.1, Т. X СЗ о порядке приобретения и укрепления прав на имущество или о праве на имущество. Существенным отступлением от предыдущих проектов, с его точки зрения, явилось введение в состав Ш книги законов об обоюдном приобретении имуществ меною и куплею. Хотя ст. ст.1514,1516 и 1521 явно характеризуют куплю-продажу в качестве договора. Договорные обязательства и обязательства из причинения вреда и убытков были выделены в самостоятельные разделы. И так, гражданские законы делились М.М. Сперанским на три части: 1) о праве лиц (семейное право), 2) о праве на имущество (дарственные распоряжения и наследство) и 3) о праве по обязательствам.
Более того, в ходе систематизации не допускались общие рассуждения, а применялось буквальное толкование законов. Однако в связи с тем, что отечественное законодательство носило казуистический характер, смысл его был не совсем ясен и обнаруживались многочисленные пробелы и противоречивость, то они руководствовались внутренним разумом законов и толкование законов неизбежно становилось произвольным, разум их пpepeкaeмым. Соответственно нормативные акты, вошедшие в основу Свода, неизбежно потеряли своё самостоятельное значение и Свод стал результатом истолкования существующего права, а в его содержание проникли немногочисленные общие положения.
Если сравнить форму закона, сложившуюся во Франции, и форму закона, нашедшую отражение в ч.1, Т. X СЗ 1832 г., обнаруживаются существенные различия, т. к. в условиях сословного строя перейти от права частных случаев к праву общих начал было практически невозможно. Об этом свидетельствовало отсутствие общей части в Своде гражданских законов. В разделах, регулировавших обязательственные правоотношения, нашло своё закрепление лишь незначительное число общих положений.
Всё это связано с тем, что, по мнению большинства чиновников, было недостаточно только создать Свод законов (инкорпорация) или только осуществить кодификацию, т. к. формальная сторона права должна была соответствовать уровню общественных отношений. Таким образом, по форме систематизации Свод гражданских законов может рассматриваться в качестве консолидации норм права в рамках отдельно взятой отрасли права (нечто среднее между инкорпорацией и кодификацией).
Представляется очевидным, что для гражданского права России первой трети XIX вв. целом и обязательственного права в частности, была характерна идея преемственности. Очередная попытка модернизации обязательственного права, предпринятая в процессе систематизации действующего законодательства, завершилась успешно, т. к. была проведена в рамках органического развития отечественного законодательства.
С принятием Свода гражданских законов ч.1, Т. X СЗ берёт начало новый этап в развитии обязательственного права, т. к. Манифест Николая I от 31 января 1833 г. утвердил силу и действие Свода законов Российской Империи в качестве основы к постепенному преобразованию действовавшего законодательства.
В отличии от западноевропейских кодексов ч.1, Т. X СЗ должна была приспособить нормы феодального права к нарождающимся капиталистическим отношениям, а ревизия действующего законодательства была направлена на снижение негативных последствий его противоречивости. В частности, по мнению М.М. Сперанского, его первоначальная ревизия показала, что все части гражданского законодательства об обязательствах требуют пересмотра. В связи с этим, Указом от 30 августа 1834 г. Николай I поручил чиновникам Второго отделения с. е. и. в. канцелярии с 1 января 1835 г. продолжить ревизию Свода законов Российской Империи с учётом текущих изменений действующего законодательства, которые планировалось систематизировать в форме ежегодно издаваемых продолжений.
В результате, в связи с ранее утверждённым планом систематизации, в начале 40-х гг. XIX в. Второе отделение с. е. и. в. канцелярии под руководством Д.Н. Блудова продолжает ревизию Свода гражданских законов, осуществлявшуюся в рамках Свода законов Российской Империи, предпринятой с учётом изданных ранее ежегодных приложений, создававшихся с целью устранения пробелов и противоречий.
В Своде гражданских законов нашли отражение немногочисленные общие положения обязательственного права. В кн. II О правах по обязательствам ч.1, Т. Х СЗ было закреплено, что обязательства или содержатся в самих тех договорах, из которых оно происходит, таковы суть: договора найма, подряда, поставки и тому подобные; или составляются в виде отдельном по предшествовавшему договору письменному или словесному, таковы суть: закладные, заемные письма и тому подобные (ст.568). Редакционное замечание к ст.568 ч.1, Т. Х Собрания законодательств свидетельствует о том, что кн. II О правах по обязательствам основана на общем смысле кн. IV О обязательствах по договорам. В соответствии с разъяснением Сената, речь шла о делении всех обязательств на два рода: обязательства, вытекавшие из согласия сторон, и - возникавшие прежде высказанного соглашения. Впоследствии Сенат пояснит, что обязательства могли возникать и без специального о том согласия между двумя контрагентами.
В обязательственном праве России отсутствовала единая классификация оснований возникновения обязательств. Так, одними, понятие обязательство сужалось до размеров договора, другими распространялось за пределы имущественных отношений. Поэтому учению об обязательствах была свойственна неопределённость, шаткость и расплывчатость. По мнению М.М. Винавера, A. M. Гуляева и К. Анненкова это было связано с тем, что закон и судебная практика допустили смешение понятий договора и обязательства.
В частности, аргументируя свою точку зрения, К. Анненков писал, что закон указывал на договоры (ст.568) и на обязательства, возникавшие из причииения другому лицу или его имуществу вреда или убытков (ст.574) наступивших в результате неправомерного владения им (ст.609), или же преступных и непреступных (ст. ст.644 и 684) деяний как на основания возникновения обязательств. Кроме того, по мнению Сената, ст.574 предполагала возмещение имущественного ущерба, в том числе за полученную без законных на то оснований выгоду. Соответственно закон и кассационная практика рассматривали обязательства в качестве правоотношений, так как обязанности его исполнить соответствовало право на подобное требование от должника.
По мере эволюции гражданского оборота в обязательственном праве происходит постепенное преобразование традиционного изложения договорных отношений. Одним основанием для возникновения обязательств являлись деликты. В соответствии с действующим законодательством всякий имущественный ущерб и причиненные кому-либо вред и убытки, с одной стороны налагали обязанность возмещения, а с другой - предполагало право требовать вознаграждения (ст.574).
Закон различал положения о вознаграждении за вред и убытки, причинённые преступлением или проступком (ст. ст.644-683) и последовавшие от деяний, не признаваемых преступлениями и проступками (ст. ст.684-689). Более того, гражданское правонарушение рассматривалось в качестве недозволенного действия, причинявшего имущественный вред (cт. cт.660-661).
Разъясняя СТ.574 и ст.584 Сенат отрицал ответственность за убытки, происшедшие от действий, совершённых кем-либо в пределах своего права, а упоминал об ответственности лиц, не имевших законного права на его совершение. Правом на возмещение вреда и убытков обладал не только собственник, но и владелец имущества.
Смысловая нагрузка употреблявшихся в действующем законодательстве терминов убыток, ущерб и вред не раскрывались. Однако слова убыток и ущерб всегда указывали на уменьшение имущества потерпевшего, а понятие вред предполагало не только уменьшение или ухудшение имущества, но и нарушение неприкосновенности лица (ст. ст.683,688). По мнению Сената, ответственность при этом наступала только при нарушении принципа неприкосновенности личности.
Закон не различал такие виды убытков, как действительный ущерб и упущенная выгода. Их различает только кассационная практика. Закон обязывает виновника к возмещению только прямых убытков. Виновный в совершении преступления или проступка обязан был вознаградить за непосредственно причиненные его деянием вред и убытки (ст.664). Однако, если было доказано, что преступление или проступок совершены именно с намерением причинить какие-либо убытки или потери, виновный обязан вознаградить не только за убытки, непосредственно происшедшие от такого действия, но и за все те, которые им действительно с этим намерением причинены (ст.645).
Гражданские законы предусматривали возмещение нравственного вреда за бесчестие (ст.667 и др.) и исков невиновных лиц о платеже суммы за неправильно понесённое ими наказание по вине судьи (ст.678). Более того, закон устанавливал размер возмещения (ст. ст.66-669 и 678-679). Однако Сенат уточнял, что речь должна идти об ответственности судьи за нарушение, допущенное лишь в результате умысла или небрежности судьи.
В отличие от западноевропейского права российскому законодательству не были известны правила о возмещении вреда и убытков, наступивших в результате незаконного обогащения. Потребности гражданского оборота заставили Сенат на основании ст.574 ч.1, Т. Х СЗ создать обширный материал, посвященный незаконному обогащению. В частности, в соответствии с кассационной практикой закон запрещал обогащение за чужой счёт и предусматривал соответствующую ответственность. Сенат однозначно делает вывод о том, что никто не имеет права обогащения за чужой счёт. Под обогащением понималось увеличение ценности имущества присоединением к нему новой или в сохранении той, которая должна была бы выйти из состава имущества. Незаконное обогащение отличается и от договора и от правонарушения:
Страницы: 1, 2, 3, 4
