В настоящее время в мире дуалистических монархий в чистом виде не сохранилось, хотя они и были нередки в прошлом (например, в Италии, Пруссии, Австрии и др. странах). Сегодня определенные черты таких монархий в той или иной мере присущи таким странам, как Иордания, Марокко и Непал, поскольку в них сочетаются черты дуалистических и парламентарных монархий. В Иордании, например, хотя и имеется парламент, перед которым формально ответственно правительство, однако власть парламента серьезно ограничена, прежде всего, тем, что его акты, включая вотумы недоверия правительству, подлежат утверждению королем и что государственное управление в стране реально осуществляет именно король. В Марокко вотум недоверия правительству не нуждается в одобрении короля, но правительство ответственно не только перед парламентом, но и прежде всего и фактически перед королем, которому принадлежит общее руководство аппаратом управления, армией, полицией и др., хотя он и не стоит во главе правительства. Помимо этого король обладает правом отлагательного вето в отношении принятых парламентом законов и правом роспуска парламента. В Непале по Конституции 1990 г. правительство ответственно формально только перед парламентом, но реальная власть и здесь принадлежит королю и правительство фактически по традиции полностью подчиняется ему. В этой стране особенно наглядно сочетаются черты дуалистической и парламентарной монархий.

Парламентарная (парламентская) монархия -- это такая разновидность ограниченной монархии, в рамках которой конституционно-правовой статус, правомочия и реальная власть монарха серьезно ограничены конституцией, принятой на демократической основе, избираемым парламентом, сосредоточивающим в себе законодательную власть, и ответственным только перед парламентом правительством, осуществляющим управление страной. Формально и в таких монархиях король сохраняет статус главы государства и обычно назначает правительство, но фактически он чаще всего, как говорится, «царствует, но не правит», ибо реально страной управляет правительство, формируемое парламентом и ответственное лишь перед ним в своей деятельности. В таких монархиях при выражении парламентом вотума недоверия правительству последнее уходит в отставку или отправляется в отставку монархом.

Другое дело, что в условиях достаточно последовательного проведения принципа разделения властей правительство обычно обладает в данном случае правом предложить монарху распустить парламент и назначить новые выборы. Король в таких монархиях может иметь право роспуска парламента, но в конституциях обычно определяются достаточно узкие рамки возможных вариантов, при которых это может иметь место. Так, ст. 46 Конституции Бельгии гласит, что «Король вправе распустить палату представителей, только когда последняя абсолютным большинством своих членов: 1) либо отклоняет вотум доверия Федеральному правительству и не предложит Королю в трехмесячный срок со дня отклонения вотума кандидатуры преемника Премьер-министра; 2) либо принимает вотум недоверия Федеральному правительству и одновременно не предложит Королю кандидатуру преемника Премьер-министра». Кроме того, Король может в случае отставки Федерального правительства распустить Палату представителей с ее согласия, выраженного абсолютным числом ее членов.

В парламентарных монархиях центральная и решающая роль в системе отношений высших органов государственной власти монарх -- парламент -- правительство принадлежит парламенту. Монарх как юридический глава государства участия в реальном управлении страной не принимает, оставаясь чаще всего лишь символом единства нации как согражданства. В ряде случаев монарх формально не назначает правительство. Он обычно (например, в Швеции, Норвегии, Японии и др.) не имеет права отлагательного вето в отношении принятых парламентом законов, а если и обладает формально таким правом, то практически не использует его (например, в Великобритании, Бельгии и др.), либо использует, но на основании решения правительства. Конституция Японии прямо запрещает участие монарха в управлении страной, а конституции и конституционная практика Швеции, Норвегии, Великобритании, Японии и др. не наделяют монарха никакими такими полномочиями. Конституции ряда парламентарных монархий (Бельгии, Дании и др.) формально возлагают исполнительную власть в пределах, определенных конституцией, на короля, но фактически она осуществляется правительством, а роль короля в этом сводится к под­писанию актов правительства. При этом конституционно устанавливается, например, в Конституции Бельгии (ст. 106), что «никакой акт Короля не может иметь силы, если он не контрассигнован министром, который тем самым несет за него ответственность». Аналогичные по­ложения содержатся и в Конституции Дании (п. 12, 14 и др.).

Обычно в парламентарных монархиях король не действует самостоятельно, его акты подготавливаются правительством и скрепляются, контрассигнуются (от латинского contra -- против и signare -- подписывать) главой правительства или тем или иным министром, не имея в противном случае юридической силы. Судебную власть осуществляют независимые суды, но приговоры и постановления приводятся в исполнение именем короля. Сказанное, однако, не должно вести к одностороннему мнению, будто институт монарха в парламентарных монархиях всегда носит чисто архаический и номинальный характер. Отстраненность монарха от управления страной и политических перипетий вовсе не означает, что его роль здесь и в иных отношениях (например, как символа единства нации, морально-политического авторитета, арбитра между ветвями и органами государственной власти и др.) близка к нулевой. Достаточно сослаться на опыт Испании, где в феврале 1981 г. именно король Хуан Карлос как Верховный главнокомандующий остановил попытку военного переворота в стране, а также на опыт Великобритании с ее традицией, согласно которой «король не может быть неправ» и др. Кроме того, в ряде таких монархий (Малайзия, Таиланд и др.) главы государств имеют и существенно более широкие права и полномочия.

Вместе с тем, как это вытекает из сказанного, реальная государственная власть в парламентарных монархиях принадлежит не монарху, а парламенту и подчиненному ему правительству. Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением, что в таких монархиях два субъекта -- монарх и народ -- одновременно обладают суверенитетом, что «парламентская монархия представляет собой юридическую форму, которая, обеспечивая правление двух суверенов -- народа и монарха, закрепляет основные политические полномочия за народно-представительным органом (парламентом), а формально-юридические -- за монархом». Во-первых, это заключение противоречит общеизвестному положению, приводимому и самим автором, что в парламентарных монархиях король не правит, а лишь царствует. Во-вторых, проблема суверенитета -- это проблема реального, а не номинального состояния власти. И, в-третьих, в самих конституциях парламентарных монархий нередко прямо закрепляется, что суверенитет в них принадлежит народу, а король и парламент лишь реализуют его, в связи, с чем неправомерно на один уровень ставить здесь народ и монарха.

Так, согласно ч. 2 ст. 1 Конституции Испании, «носителем национального суверенитета является испанский народ, источник государственной власти». Статья 32 Конституции Люксембурга гласит, что «суверенитет принадлежит нации», а Великий Герцог осуществляет его в соответствии с Конституцией и законами страны. Статья 50 Конституции Нидерландов указывает, что именно Генеральные штаты (парламент) представляют весь народ Нидерландов. В Конституции Бельгии (ст. 33) указывается, что «все власти исходят от нации». Конституционный закон «Форма правления» (§ 1 гл. 1) устанавливает, что «вся государственная власть в Швеции исходит от народа», что Риксдаг (парламент) является «высшим представителем народа». Все это говорит о том, что парламентарная монархия не только не исключает народовластие, суверенитет народа, но базируется на нем, вовсе не предполагая двойного, дуалистического суверенитета. О таком дуализме власти, да и то с серьезными оговорками и в отдельных случаях речь может идти применительно к дуалистическим монархиям, в связи с чем они так и именуются.

Парламентарные монархии значительно более распространены в современном мире по сравнению с абсолютными и дуалистическими. Среди монархий их подавляющее большинство. Это -- Великобритания, Япония, Канада, Испания, Австралия, Швеция, Новая Зеландия, Норвегия, Дания, Нидерланды, Бельгия, Таиланд, Малайзия, Люксембург и др. «Политической формой испанского государства является парламентарная монархия», -- гласит ч. 3 ст. 1 Конституции Испании. Выше уже была приведена высокая оценка места и роли короля в этой Конституции (ст. 56). Вместе с тем в ней конкретно и подробно определяются функции и права монарха в условиях парламентарной монархии (ст. 62--65). В современной Испании король, оставаясь главой государства, не является главой исполнительной власти, не обладает правом законодательной инициативы и правом вето в отношении законов, принятых парламентом. Конституция Люксембурга (ст. 51) устанавливает, что «в Великом Герцогстве действует режим парламентской демократии». В отличие от парламентарной монархии в Испании, эта же разновидность монархии здесь предусматривает, что Великий Герцог является главой исполнительной власти и обладает правом законодательной инициативы, а Палате депутатов предоставлена возможность направлять ему законопроекты. Он же назначает и увольняет членов правительства, определяет его состав, назначает судей и т.д.

В Швеции функции короля как главы государства ограничены лишь чисто представительскими. Он не обладает правом наложения вето на решения парламента, даже формально не является главой исполнительной власти, не назначает правительство и не отправляет его в отставку, не назначает судей и послов и даже не обладает правом помилования. «Управляет государством Правительство», которое ответственно перед Риксдагом (парламентом), -- устанавливает § 6 гл. 1 -- одного из основных законов, входящих в Конституцию Швеции -- «Форма правления». А § 1 гл. 5 ведет речь о том, что глава государства лишь информируется премьер-министром о делах государства. Особое место в ряду парламентарных монархий занимают такие страны, как Канада, Австралия, Новая Зеландия, Ямайка и др., которые являются членами Британского Содружества. Их формальным главой является король (королева) Великобритании, представляемый в этих странах назначаемым генерал-губернатором. Практически же правительства этих стран выдвигают эту кандидатуру, а иногда генерал-губернатора избирает парламент соответствующей страны.

Современные парламентарные монархии предоставляют достаточно широкие возможности для развития демократии в их рамках, хотя и современные абсолютные и дуалистические монархии в той или иной мере модифицируются в направлении демократизации под воздействием настоятельных требований нашего времени. Это раньше считалось, что монархия как таковая несовместима с демократией. И в свое время это часто было действительно так, хотя и при этом нельзя не учитывать, что принципы конституционализма и парламентаризма зарождались и сформировались столетия назад в монархической Великобритании. Сегодня же все наглядно видят, что парламентарные монархии мало чем отличаются от республик по уровню демократизма. В этом плане монархические Великобритания, Испания, Бельгия, Дания, Швеция или Нидерланды практически ничем не отличаются от республиканской Франции, Германии, Италии, Португалии или Финляндии. Значительно большие различия в этом отношении обнаруживаются между монархическими и республиканскими странами, когда речь идет не об индустриально развитых, а о развивающихся странах.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5