Решение вопроса о заключении брака родителями невесты и отсутствие права свободного выбора женщиной жениха могут рассматриваться как серьезный аргумент в пользу тезиса об ограничении социальных прав русских женщин в X-XV веках. Но на Руси интересы вступавшей в брак женщины иногда все же учитывались ее родственниками. Подтверждением существования подобных ситуаций могут служить летописный рассказ о полоцкой княжне Рогнеде, не пожелавшей выйти замуж за князя Владимира, а также жизненные коллизии, нашедшие отражение в текстах новгородских берестяных грамот. Момотов В.В. О правовой регламентации брачно-семейных отношений в Древней Руси (на основе анализа берестяных грамот). Краснодар, 1998. Например, известно брачное предложение, сделанное в письменной форме: «…от Микиты к Ульянице. Пойди за мене. Яз тебе хоцю, а ты мене. А на то послухо Игнато…». Арциховский А.В. Новгородские грамоты на бересте: Из раскопок 1958-1961 гг. М., 1963. - С. 76-77. Скорее всего, что это первое древнерусское любовное письмо. Арциховский А.В. Новгородские грамоты на бересте: Из раскопок 1958-1961 гг. - С. 77. Адресат берестяного письма - невеста, от которой Микита ожидал согласия на брак. Ответ девушки был для жениха очень важен, так как предполагалось, что и ее свободная воля определяла решение вопроса о создании семьи. Момотов В.В. О правовой регламентации брачно-семейных отношений в Древней Руси... - С. 7.
О юридическом закреплении прав молодых людей на изъявление собственной воли в делах о замужестве и женитьбе свидетельствуют и статьи Устава князя Ярослава Владимировича о денежных пенях, налагавшихся на родителей не только в экстремальных ситуациях (самоубийство из-за брака поневоле), но и в тех случаях, когда молодыми людьми будет проявлено желание создать семью, «а отець и мати не дадят». Российское зако-нодательство Х-ХХ веков. Т.1. - С. 169.
Сделать вывод о том, насколько часто в Киевской Руси и Московском государстве заключались браки по принуждению родителей и браки без согласия родителей, сохранившиеся источники не позволяют. Но возможно, 410 масштабы принуждения молодоженов возросли в XVI веке в условиях господства теремного существования семьи. «Терем» представлял собой созданный общественными условиями и нравами образ, в соответствии с которым женщина жила обособленно в своем доме, общалась лишь с прислугой, не могла появляться в общественных местах и даже в церкви должна была стоять за закрытой перегородкой. В таких условиях принуждение могло принять острые и болезненные формы, а свободное волеизъявление юношей и девушек - не быть учтенным при заключении брака. Так как согласие на брак родителей жениха и невесты являлось решающим, то жениху и невесте чаще всего при подготовке к венчанию оставалось довольствоваться лишь рассказами посторонних лиц о достоинствах будущего супруга. «…Домовладыка указывал, родственники приговаривали, и дело оканчивалось; о согласии «о члена родственного союза, которого судьба решалась, не было речи; ему даже не говорили о решении… чтобы не слышать его напрасной мольбы, стонов и упреков». Нижник Н.С. Правовое регулирование семейно-брачных отношений в русской истории. СПб.: «Юридический центр Пресс», 2006. - С. 27. И никакие записанные в законе положения о том, что невеста и жених должны иметь свободное волеизъявление при венчании, не действовали.
Сложившееся положение вызывало осуждение высшего духовенства. Патриарх Адриан в указе 1693 года записал: «Священницы, сопружествующие согласия жениха и невесты не истязают и небрежно о сем имут, множицею и не хотяще едино лицо другому и не любящися между собою сопружествуют и по сицевому началу… житие тех мужа и жены бывает бедно и…детей бесприжитно…и великий господин указал…чтоб отныне к венчанию приходящих жениха и невесту священником поособно истязовывати и накрепко допрашивати, по любви ли и согласию… сопружествуются, а не от насилия ли или неволи… а будет женское лицо… допрашивати родители ея, паче же матерь, или… сестры ея допрашивать… и аще… умолчит или… знамение появит… и таковых не сопружествовати, дондеже совершенное согласие ко друг другу появят». Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1962. Т. XIV. - С. 478. Известный русский историк С.М. Соловьев справедливо отмечал, что «средства, предложенные в указе, не могли уничтожить или ослабить зло»: дети против своих родителей не свидетельствовали, а что касается родителей, так «странно было допрашивать отца или мать, когда браки заключались по их единственной воле…» Там же.
Одним из условий заключения брака памятники отечественной истории права называют наличие позволения начальства. Первоначально такое требование имело общее применение не только для служилых лиц, но и для неслужилых, так как брак в русском праве являлся не только личным и семейным делом, но и общественным. Служилые люди испрашивали дозволение от князя и царя, неслужилые - от местного начальства.
Исторические основания этого явления недостаточно ясны. Некоторые исследователи права предполагают, что необходимость разрешения на брак начальства происходит от древнего родового начала, которое состояло не только во власти родоначальника, но и в супружеских правах. Другие полагают, что это явление возникло из обычая принесения подарков начальству при браке. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. - С. 416.
Еще в Древней Руси князья активно устраивали браки своих слуг. В Московском государстве следствием реализации данного права являлась выводная куница - плата наместнику или волостелю, если девица выходит замуж за пределы общины или земли, и новоженый убрус, когда женщина становится женой жителя той же волости. Убрус имел значение только подарка, а выводная куница - выкупа, получаемого местной властью за потерю лица в обществе.
Состояние здоровья жениха и невесты могло рассматриваться как условие заключения брака, введенное светским законодательством. Кормчая книга не содержит запрета венчаться, если жених и невеста больны, в том числе душевной болезнью. Эта норма права возникла после издания Номоканона. Она применялась в греческой церкви, а имела ли место в русской церкви - неизвестно. А.А. Завьялов утверждал, что применялась, хотя доказательств не приводил. Известно, что митрополит Даниил был против рассмотрения состояния здоровья как фактора, определяющего существование семьи. Однако он, скорее всего, имел в виду не брак, а развод на основании болезненного состояния. Можно предположить, что отказаться от венчания, если уже состоялось обручение и родители выразили свое согласие на брак, было практически невозможно при любом состоянии здоровья жениха и невесты.
Церковное венчание как форма совершения брака. Церковь признавала брак таинством, а единственной формой его совершения - церковное венчание. Исключение составляли лишь повторные браки, когда венчание заменялось простым благословением. Отступлений от основных правил совершения брака в Московском государстве не существовало, так как смешанные браки православных с лицами других исповеданий не допускались.
В день свадьбы до венчания невеста сначала находилась в «хоромех» отдельно от жениха. Это символизировало ее неизвестность для будущего супруга и породило само название «невеста», то есть неизвестная.
Потом невеста выходила в «среднюю» палату. Перед ней несли каравай с деньгами - к сытой и богатой жизни будущей семьи. Примечательно, что такое пожелание относилось именно к ней: возможно, в невесте видели будущую распорядительницу домашним бюджетом. Перед венчанием жениху и невесте «голову чесали». Обычай этот сохранился в обряде с дохристианских времен, но дошел до нас лишь в описании рукописи XVII века: «Да у жениха и невесты… гребнем голову чешут; да иные вражьи есть затеи…». Обряд «чесания» к XVII веку превратился во «вражью затею» и даже бесовскoe действо», однако в X-XV веках он был широко распространен, так как предшествовал надеванию кики и повойника с фатой - отличительных головных уборов замужних женщин на Руси. Жекулина В.И. Исторические изменения в свадебном обряде и в поэзии // Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982. - С. 237-253.
Желанием сохранить любовь мужа объясняется существование обычая «баенной воды». Еще в XII веке черноризец Кирик спрашивал у новгородского епископа Нифонта разрешения налагать недельную епитимью на тех невест, которые устраивали перед венцом ритуальную баню, «мыльню», после которой будущим мужьям давали пить ритуальную воду, чтоб супруги их любили. Обрядовые действия, связанные с «мыльней», упоминаются и в свадебных записях XV века. Жекулина В.И. Исторические изменения... С. 242-243.
Перед поездкой к венцу невесту осыпали хмелем - «к веселью», вносили ритуальные предметы: шубы - к богатству, незашитые соломенные тюфяки и даже просто снопы - к легким родам. Там же. - С. 242.
Процедуру подготовки и само венчание обязан был провести священник того прихода, в котором жили жених и невеста. Если они жили в разных приходах, то венчание можно было произвести по выбору в одном из двух. Венчаться не в своем приходе запрещалось, так как «сие кроме укоризны своих пастырей еще являет, что сам жених в подозрении суть неправильного сочетания». Если бракосочетание в своем приходе по каким-то серьезным причинам было невозможным, оно могло состояться в другом месте, но только при наличии письменного разрешения на брак приходских священников жениха и невесты. Ответственность за венчание прихожан не из своего прихода возлагалась на того священника, который совершал обряд. Цатурова М.К. Русское семейное право XVI-XVIII вв. - С. 26.
Венчание могло производиться только священником, обозначенным в венечной записи, в присутствии не менее двух свидетелей.
Венчать мог любой священнослужитель - не монах. В ходе венчания жених становился по правую руку священника, невеста - левую, оба получали «по единой свещи горящей». После надевания «перстней»: золотого - мужчиной женщине, железного - женщиной мужчине, новобрачные «сплетали десныя рукы». Священник кадил на них «фимиам» и молился «велми гласно», обратившись на восток, благославлял брак, «жизнь мирну и долголетну», желал «имети чада и внучата, наполнения дому благодатью и красотою». Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. - С. 27.
Элементы традиционного ритуала закрепления семейных уз трансформировались за несколько столетий после принятия христианства в предсвадебные и свадебные обряды, типичные для венчального брака, освященного церковью. Узаконивая венчальный брак, церковь выступала в качестве регулятора в решении матримониальных дел: церковные законы устанавливали определенные наказания за насильственную или несвоевременную выдачу замуж, за моральное оскорбление, наносимое возможным отказом жениха от невесты, или за несоблюдение других условий, необходимых для заключения брака.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
