Рефераты. Ясперс о религии

Но вернемся к философским взглядам Ясперса, которые в послевоенный период основаны на комп-ромиссе между разумом и верой. И выражением та-кого компромисса становится введенное им понятие «философская вера». «Философская вера» Ясперса-- это своеобразный неологизм, которым он активно пользуется в послевоенные годы. Именно под таким на-званием -- «Философская вера» -- выходит в 1948 году одно из главных произведений Ясперса, в основу кото-рого лег курс лекций, прочитанный им за год до этого в Базеле. Такого рода вера призвана преодолеть, с одной стороны, крайности христианской веры, осно-ванной на откровении, а с другой стороны -- ограни-ченность научного мышления, не признающего ничего непостижимого. В отличие от того и другого, философ-ская вера опирается у Ясперса на опыт и рефлексию, но именно они должны привести человека к трансценденции как непостижимой тайне бытия.

К. Ясперс различает три способа, которыми человека встре-чает сущее: мир, экзистенция и трансценденция. (Соответ-ственно можно говорить и о трех уровнях постижения челове-ка, все более и более глубоких.) Первый, поверхностный уро-вень постижения человека -- это рассмотрение его жизни в мире. Собственно говоря, этот уровень у Ясперса покрывает просветительское видение человека -- как позитивизм вкупе с частнонаучными дисциплинами, так и традиционный рациона-лизм. Можно сказать и иначе: мир и причастность человека к нему есть все то, что может быть зафиксировано эмпиричес-ки, а также схвачено в рациональных понятиях. Короче, все, что может знать о человеке наука.

Как существование человек выступает в роли живого орга-низма, сопоставимого с другими организмами и детерминиро-ванного общей мировой связью. Это, по сути, то видение человека, которое характерно для естествознания, медицины, для материализма и позитивизма. Здесь познание человека сводится к фиксации фактического, данного, оно ничем не отличается, в принципе, от познания физических явлений.

Как сознание вообще человек выступает в роли активного субъекта познания, толкуемого К. Ясперсом в духе кантиан-ской философии. Здесь человек есть субъект, обладающий априорными формами познания, конструирующий свой науч-ный предмет, развивающий теоретическое естествознание и т. п.

Как дух человек поднимается выше категориального науч-ного мышления и начинает ощущать, что есть определенные границы возможностей науки, что есть нечто в человеческой жизни, не схватываемое категориями науки -- а именно: ин-станции, определяющие ее смысл и ценность. Сказать о них что-либо на языке науки попросту невозможно.

И у Канта философия тоже очерчивает границы возможнос-тей научного познания. Но внимание его как просветителя приковано как раз к тому, что осталось в пределах этих границ, то есть «в мире», если употреблять терминологию К. Ясперса. Ясперса же привлекает именно то, что лежит за пределами «мира», за пределами возможностей науки. Согла-шаясь до этого с кантианством, К. Ясперс объявляет себя далее «активным агностиком». «Пассивный агностик» -- кантианец, зафиксировав для себя, что нечто является непостижимым для науки, перестает заниматься этим. Агностик активный, наобо-рот, интересуется в первую очередь непостижимым: если оно не может быть постигнуто научно, то каким образом оно может быть постигнуто вне науки?

Здесь осуществляется переход на более глубокий уровень постижения человека -- переход к его экзистенции. Экзис-тенция есть подлинное или собственное существование человека, т. е. существование, не определяемое ничем внешним -- только лишь его собственной индивидуаль-ностью. В силу этого экзистенция уникальна, а наука с ее обобщениями схватить ее не может. Сама попытка научного анализа экзистенции, превращения ее в предмет научного исследования столь же бесплодна, как, скажем, применение «точных методов» в литературоведении -- «Онегин как типичный представитель». Уникальность и неповторимость экзистенции такова, что она вообще не может быть выраже-на в языке -- в той мере, в какой любое слово языка обобщает, в той мере, в какой язык не уникален у каждого человека и для каждого человека.

Особенность экзистенциализма К. Ясперса заключается, кро-ме прочего, в детальной проработке вопроса о переходе чело-века от «существования в мире» к «подлинному существова-нию», к экзистенции. Человек всегда находится в определенной ситуации, но некоторые из них оказываются пограничными. На языке К. Ясперса это означает, что человек постоянно переживает в своей душе определенные обстоятельства, но иногда, пережи-вая и осмысляя некоторые факты своего бытия, он испытывает настолько сильное потрясение, что оно способно побудить его выйти из существования в массе, в толпе. Размышляя (но не холодно, а предельно эмоционально!) о роли случая в собствен-ной жизни, о том, насколько ее определили такие случайные факторы, как рождение в той или иной семье и местности, в то или иное время, обучение в той или иной школе, выбранной случайно, работа по профессии, которая «подвернулась», но не была результатом глубокого и исключительно личного выбора и т. п., человек обнаруживает, насколько его жизнь не принад-лежала ему самому, была несобственной. Но если так, то откуда же берется это самое глубинное в экзистенции? Экзистенция, предоставленная в свободе своей исключительно сама себе, обернулась бы бесплодными поиска-ми своей подлинности, пустыми метаниями либо просто произ-волом. Но этого не происходит. Не происходит потому, что существует еще более глубокая инстанция, наполняющая эк-зистенцию этим глубинным смыслом -- трансценденция. Мы тем самым опускаемся на самый последний, самый глубокий уровень в постижении человека.

Что такое трансценденция? Из самого термина видно, что он призван обозначать нечто запредельное, потустороннее, недоступное непосредственно человеку. Трансценденция -- это что-то, лежащее за пределами мира и человеческого существования, но придающее им ценность и смысл. Вся челове-ческая культура и история, природа, миф, поэзия, философия -- это лишь шифры трансценденции, через которые она «сказыва-ет себя». Иными словами, мы встречаем у К. Ясперса своеоб-разную феноменологическую концепцию творчества и культу-ры, в которой находят богатый отклик мотивы мистицизма -- как западного, так и восточного. Попытаемся кратко передать ее смысл.

Начнем с того, что творчество есть поиск вдохновения и результат вдохновения. Вдохновение же возникает в момент «встречи» с трансценденцией. Стало быть, творческий процесс можно представить в виде пути к трансценденции и обратно. В начале этого пути творец культуры стремится отрешиться от суеты мирских впечатлений и всецело сконцентрироваться на активном ожидании вдохновения, достичь настроенности на «встречу» с трансценденцией. Это, так сказать, муки творчест-ва первого рода.

Как только «встреча» с трансценденцией произошла,-- на какой-то миг, в виде вспышки, в виде озарения -- начинаются муки творчества второго рода: попытки выразить, передать, сообщить открывшееся в откровении. На обратном пути тво-рец культуры движется, таким образом, от трансценденции к современному, здесь и сейчас существующему реципиенту культуры, к тому, кто воспримет, поймет, оценит.

Мучительность попытки выразить открывшееся в открове-нии объясняется тем, что «встреча» с трансценденцией как источником вдохновения глубоко интимна и индивидуальна, поскольку с трансценденцией встречается экзистенция -- уни-кально-неповторимое свободное творческое существование человека, ищущего ответа на свои глубоко индивидуальные, выстраданные вопросы. Откровение, стало быть, оказывается ответом на такое уникально-индивидуальное вопрошание, и ответ этот тоже уникально-индивидуален. Перед человеком-творцом (или экзистенцией -- это одно и то же) встает, как кажется, совершенно неразрешимая задача. Он желает сооб-щить открывшееся в откровении другим, следовательно, он должен сделать это на понятном другим языке. Но открывше-еся в откровении -- глубоко индивидуально, предназначено только ему одному и только ему одному вполне понятно. Как же можно выразить столь индивидуально-интимное на интер-индивидуальном, понятном другим языке?

Естественно, такое выражение невозможно. Передать дру-гому открывшееся в откровении мне я не могу. Но я могу провести другого по пути к трансценденции -- примерно так, как проводил своих учеников Сократ. Его майевтика была искусством вести, оставляя свободным. Он незаметно направ-лял другого на тот путь, который вел к откровению. Но это тем не менее был индивидуально-интимный путь другого! Он, другой, сам приходил к трансценденции и получал от нее свой, только ему предназначенный ответ. Затем он опять-таки пы-тался поделиться своим откровением с другими, проведя их по пути к трансценденции,-- и так далее... Вот путь, которым развивалась культура человечества.

Культура в данном случае -- все, что создано людьми. Деяние героя в истории, созданный жрецом миф, сотворенное художником произведение искусства, философское учение, развитое мыслителем, -- все это лишь попытки указать дру-гим путь, ведущий к трансценденции, к откровению как «встре-че» с трансценденцией. Эти моменты я определяю для себя исключительно сам. И, получив такого рода намеки, неявные указания для того, чтобы выбрать свой собственный, абсолютно уникальный и неповторимый путь к трансценденции, я достигаю, наконец, творческой концентрации -- активного ожидания вдохнове-ния, озарения, откровения, идущего от трансценденции. Если «встреча» с трансценденцией состоялась и ответ на экзистен-циальные вопросы получен, мне остается только попытаться выразить постигнутое в поступке, в художественном произ-ведении, в философском учении и т. п., словом, -- в собствен-ном акте творчества, чтобы дать другим такой же намек на путь к трансценденции, который мне дали мои предшествен-ники.

Можем ли мы утверждать, например, что трансценденция -- это Бог? Этот вопрос у самого К. Ясперса разбирается весьма детально. Стоит нам сказать, что тран-сценденция -- это Бог, как нам немедленно придется уточнить и конкретизировать -- какой из богов? А сказав, какой из богов известных на настоящий момент религий имеется в виду под трансценденцией, мы тем самым уже зададим опре-деленную канву для интерпретации шифров трансценденции и, значит, посягнем на свободу экзистенции, на право бесконечно разнообразно толковать шифры трансценденции. Для того, что-бы это право было бесспорным, трансценденция, следователь-но, должна оставаться максимально неопределенной.

Такой она и предстает у К. Ясперса. Он сам не принадлежал ни к одной из определенных церквей, хотя жена его отлича-лась глубокой религиозностью. Вместо этого он предложил то, что называется у него «философской верой». Это -- вера в особого Бога, сконструированного, так сказать, в результате размышления над тем, как понимается Бог в философских учениях Запада и Востока.

Страницы: 1, 2, 3, 4



2012 © Все права защищены
При использовании материалов активная ссылка на источник обязательна.