Рефераты. Современные проблемы истории и философии науки

Советский период стал одним из важнейших этапов в истории отечественной историографии, когда основой теоретических представлений о прошлом, методологической базой исследований фактически безраздельно был марксизм. И по времени своей продолжительности, и по объему проведенных исследований этот этап научного развития приобрел большое значение.

На современном этапе отечественной историографии происходит осмысление особенностей советского периода развития отечественной исторической науки. При этом отметим, что и в переживаемом сегодня периоде множественности теоретико-методологических подходов марксистское течение продолжает сохранять свое влияние (См., напр.: 2, 3). Однако в ряде случаев скоропалительный отказ от сложившихся в прежнюю эпоху марксистских схем и стереотипов приводил исследователей к конструированию не менее идеологизированных схем историографического развития и формулированию односторонних выводов. Наиболее радикальная позиция изложена в известном утверждении Ю.Н. Афанасьева, что "советская историография" не может рассматриваться как чисто историографическое явление, а может быть определена "как особый научно-политический феномен, гармонично вписанный в систему тоталитарного государства и приспособленный к обслуживанию его идейно-политических потребностей"(4, С. 37).

Ряд историков, не отрицая историографической ценности исторической литературы советского периода, исследуют направления и методы подчинения правящим режимом исторической науки, ее подавления политикой, диктатом, требованиями идеологов. Особенно важным, даже определяющим с точки зрения формирования теоретико-концептуальных основ советской исторической науки, является период 20-30-х годов, рассмотренный на современном этапе в работах Г.Д.Алексеевой, А.В.Сидорова и др.(См.:5,1). Таким образом, определение исторической литературы советского периода как "служанки политики" выхватывает лишь одну сторону реалий того периода нашей истории, огрубляя и искажая процесс развития исторической мысли. Нигилистическое отношение к эвристическим возможностям марксисткого метода превращает историю отечественной исторической науки большей части ХХ века в период, окрашенный в основном в черные цвета.

В отечественной историографии длительное время преобладало мнение, что утверждение марксизма в качестве основного метода исторических исследований произошло в середине 30-х годов (во время подготовки "Краткого курса истории ВКП(б)") или в 40-е годы. В 1990-е годы в ряде работ укрепилось утверждение о переломе в исторической науке в конце 20-х годов(1, С. 9-10; 6, С. 4; 7, С. 153). Этому перелому способствовала большая организационная и административная работа руководства страны. На 1920 г. приходится начало деятельности Истпарта и Истпрофа. В 1921 г. сформирован Институт К.Марса и Ф.Энгельса. Важное значение имело решение XIII партконференции (16-18 января 1924 г.) об обязательном изучении истории партии. В 1924 г. был открыт Институт В.И.Ленина. 10 мая 1928 г. произошло объединение Истпарта и Института В.И.Ленина.

События рубежа 20-30-х годов завершили этап формирования и установления монополии марксистко-ленинского подхода в отечественных исторических исследованиях. Данный поворот в исторической науке отразился на характере работы I Всесозной конференции историков-марсистов (28 декабря - январь 1929 г.). Открывшийся ею 1929 год принес с собой усиление партийно-государственного вмешательства в дела науки, проявившееся не только в использовании жестких вненаучных методов в дискуссии марксистских и немарксистских направлений исторической мысли ("академическое дело" и его влияние на настроения в научной среде), но и в корректировке исторических методов и результатов исследования.

Для марксистских историков того времени аксиомой было утверждение Н.Рубинштейна: "Для большевистского историка, следующего методу Ленина, аполитичная история была бы таким же NONSENS'ом, как и аполитичная политика"(8, С. 58). Историку-марксисту 20-х годов эта практическая, политическая роль исторической науки виделась прежде всего в том, что "при помощи марксистского метода история имеет возможность выводить "общие законы", необходимые для людей в их классовой борьбе за переделку человеческого общества"(9, С. 10). Эта познавательная функция марксистской исторической науки неразрывно сочеталась с критикой "всех вредных для пролетарской борьбы идеологических извращений и оценок исторического процесса"(9, С. 16).

Двуединая функция марксистской истории, проникнутая идеей классовой борьбы, выдвигала, наряду с чисто профессиональными, некоторые специфические требования к историку. Пролетарский историк должен был быть активным участником классовой борьбы. В подтверждение данного тезиса нередко делались ссылки на известное положение К.Каутского: "Практик-политик, при достаточной подготовке, гораздо легче поймет политическую историю и лучше будет в ней разбираться, чем кабинетный ученый, практически совершенно незнакомый с движущими силами политики"(10, С. 3). С этим неразрывно связаны были и требования партийности и публицистичности произведений историков-марксистов. Все эти требования в их сознании увязывались с признанием принципа классовости в исторической науке. Это утверждение можно проиллюстрировать выдержкой из декларации образованной в январе 1925 г. "Научно-исторической группы при Коммунистическом Университете Трудящихся Востока", в которой дается следующее определение истории: "…история, как наука, изучающая классовую борьбу в ее конкретных формах"(11, С. 322).

Данный "черно-белый", классовый подход к исторической науке был характерен для формирующихся кадров историков-марксистов. Жесткое противопоставление концепций по классовому признаку фактически снимало вопрос о положительном в немарксистской историографии и вело в конечном счете к полной утрате даже элементов объективного подхода в исторических оценках.

Классовая позиция определяла и практическую значимость исторических исследований. Таким образом, классовый подход в решении исторических проблем, являющийся одним из определяющих принципов марксистской схемы истории исторической науки, фактически создавал условия для преобладания и оправдания в исторических оценках политических задач переживаемого обществом этапа развития, способствуя политизации науки. Будучи одним из научных инструментов познания развития общества историками-марксистами, классовый анализ приобрел черты универсального и самодовлеющего метода, применение которого вело к искажению картины реальной действительности.

Об этом весьма наглядно написал Ц.Фридлянд в ходе диспута весной 1928 г. в Обществе историков-марксистов по книге Д.М.Петрушевского "Очерки из экономической истории средневековой Европы": "марксизм не есть, вообще говоря, политическая теория, а это есть не что иное, как единственное и последнее слово подлинной науки, а что расходится с марксизмом, расходится с наукой в ее высших достижениях"(12, С. 126). Абсолютизация единственной научной методологии вела на практике к стагнации науки, к утере ею познавательных возможностей.

В начале января 1927 г. на проводившемся очередном (4-м) совещании истпартотделов, посвященном подготовке к 10-летию Октябрьской революции, истпартам рекомендовалось увязать "всю свою научно-исследовательскую работу с текущей политической работой ВКП(б) и использовать наше революционное прошлое для революционного настоящего"(13, С. 246). А в резолюции археологической конференции, состоявшейся в сентябре 1926 г., отмечалось, что "советская наука, вышедшая из замкнутых рамок исследовательских лабораторий и приблизившаяся к широким массам трудящихся, вовлекает эти массы в активную творческую работу по изучению своей страны, подводя научную базу под их революционное строительство"(14, С. 251).

Еще более обозначился переход к более активному и систематическому наступлению на немарксистские исторические воззрения в историографической статье М.Н.Покровского (15). Тем самым на повестку дня был поставлен вопрос о ликвидации еще существовавшего в исторической науке плюрализма мнений.

Постепенно устанавливалась система "доведения до ума" научных исследований: через систему рецензий и доработок научное исследование приобретало "общепринятые" черты, утрачивая во многом творческую индивидуальность и становясь как бы частью единой "коллективной монографии", создававшейся всем обществом историков-марксистов. Материальным воплощением этой системы явилась Большая советская энциклопедия, в которой "… единая материалистическая точка зрения пронизывает все исторические статьи", тем самым создана основа "для правильного марксистского ознакомления читателей с историческими проблемами"(16, С. 244).

С 1928 г. все более получала распространение в историографии оценка исторических исследований с точки зрения факторов идеологической борьбы. Таким образом, в конце 20-х годов оценка методологического аспекта трудов историков должна была корректироваться с учетом соподчиненности, зависимости взглядов историка от идей, а, точнее, цитат классиков марксистско-ленинского учения. Любая "оригинальность" в исторических трактовках становилась синонимом "враждебности", "вредности", "ненаучности". При этом необходимо подчеркнуть, что речь идет не только о верности основополагающим принципам ленинского мировоззрения (методологии ленинского анализа), но и о подчиненности взглядов историка конкретным ленинским положениям и выводам. Отождествление марксистского метода исторического познания с единственно научным и постоянное подозрение в отношении сторонников иных историографических подходов в стремлении исказить историческую действительность превращало в глазах сторонника марксизма любого немарксиста во врага науки, идейного противника.

Принимая марксизм в качестве основы историографической оценки исторических исследований, историки-марксисты стремились более четко охарактеризовать те признаки, которые могли бы служить критериями соответствия марксизму ("марксичности") научных работ. Диалектико-материалистический метод, ассоциируемый с подлинно марксистским, не давал возможности выделить четкие, очевидные критерии оценки "марксичности" исследований. В начале ХХ века он получил среди историков признание как один из методов научного поиска. Но он, естественно, не мог гарантировать однозначности результатов научного исследования в случае его применения. Многовариантность конкретного применения диалектико-материалистического метода в конкретных исторических исследованиях снижала возможность его использования в качестве признака "марксичности" работ. Марксистам-историографам требовались более ясные критерии определения соответствия проведенных научных исследований марксизму.

Проблема определения критериев "марксичности" обострилась в конце 20-х годов. Это положение, по мнению А.В.Сидорова, определили три группы факторов: 1) политические - утверждение марксистской идеологии в качестве не только господствующей, но и единственно допустимой; 2) "околонаучные" - борьба различных групп за преобладание и официальное признание их авторитета; 3) собственно научные - логика развития научного метода исследования (1, С. 131-132).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20



2012 © Все права защищены
При использовании материалов активная ссылка на источник обязательна.