. «Нельзя,-- справедливо замечает В. П. Зубов,-- резче и определенней формули-ровать мысль о существовании абсолютных законов в искус-стве».
Но в другом месте тот же Альберти пишет с типично ренессансной непоследовательностью: «Мы не должны дей-ствовать словно по принуждению законов». И поясняет, что любая часть архитектурного целого сама -- тоже целое, даже части дома, скажем, «столовая, портик и тому подобное также суть некие жилища». В своей самостоятельности части уже не могут быть просто выведены из общего. Проницательно обратив внимание на это противоречие, В. П. Зубов считал его все же «мнимым», внешне сло-весным и полагал, что Альберти пришел к «синтезу детерминированности и свободы»99 Зубов В. П. Архитектурная теория Альберти. СПб. Алетейя, 2001, с. 74. Л. М. Баткин же пологает, что это противоречие, столь важное для понимания культуры Возрождения вообще, отнюдь не было мнимым, внешним, что оно не было и не могло быть снято, преодолено Возрождением, по крайней мере, в форме теоретической рефлексии,-- но, оставаясь постоянно решаемой и вновь возникающей проблемой, отпечаталось в структуре ренессансного творчества, послужив его скрытым стимулом, став его историческим содержанием.
Дело в том, что знаменитая гармония Воз-рождения, взятая сама по себе, немедленно обнаруживает, как это ни странно - вопреки античным реминисценциям и окраске - средневековое происхождение. Ведь в устроенном, законченном, архитектурно едином мире индивид -- лишь часть, закрепленная на своем месте. В порядок и меру можно только «входить», но выйти уже нельзя, как нельзя выйти портику из здания или фигуре из средневековой иконографической схемы. Значит, мировая гармония противоречила ренессансному индивиду-ализму?
Именно так, утверждает Л. М. Баткин. Но потому-то понятие «разнообразия» и раздваивалось на «обилие» и «одинокость». Внутреннее ло-гическое напряжение у Альберти, неотвязность идеи «обилия» полу-чает, кажется, существенное объяснение. Особость ренес-сансной вещи смутно сознавалась обусловленной ее включенностью в мировой поток, бессвязную непрерывность, мешанину. Достигнутая гармония не позволяет индивиду сдвинуться, определяться собой, а не местом; «мешанина» же дает индивиду проявить инициа-тиву. Из «обилия» можно выйти, выделиться -- и прийти к «достоинству». Скрытый диалог «обилия» и «разнооб-разия» дает возможность самоопределения вещей, которые не стоят «на своих местах» изначально, а занима-ют, очерчивают их собою, вносят порядок в сумятицу и оказываются сами мерой и порядком. Спор изобретения и нормы, свободы и выстроенности, «живописной» и «архитектурной» концепций индивидуального, спор принципиально не завершенный, но создающий некое смысловое поле, в котором рождается своеобразный индивидуальзм - это, если угодно, и есть культура Возрождения. Если позволительно считать ее итогом «гормонию» - то лишь в крайне драматической форме движения к гармонии. (5, с.210-234)
И движение к идее личности, зашифрованной в категории «разнообразия». Это - проблема «одинокой» фигуры, которая не нуждается и все-таки нуждается в других, возникает из «обилия», требует вокруг себя пустоты, неопределенное место неведомых возможностей. Потому-то, очевидно, в «портретах более или менее поражает противоречие между индивидуальной конкретностью изображения - и совмещением в нем сразу всех состояний человеческого духа и природы. Это делает ренессансных персонажей монструозными, дивными, ускользающими от понимания. Это приковывает к ним внимание, но может и раздражать современного зрителя «искусственностью», «сделанностью» - и отсутствием итога»110 Алпатов М. А. Художественные проблемы итальянского Возрождения. М. Искусство, 1976, с. 93.
0. Что такое леонардовская «Дама с горностаем», или «Портрет кардинала» Рафаэля, или «Спящая Венера» Джорджоне? Всюду нечто парадоксальное, немыслимое: индивидуальная исключительность и редкостность всеобщего…
Заключение
Поиски личности свершались ренессансной мыслью на ос-нове традиционного материала, в средневековом космосе, где «Единое» и «многое» сопряжены иерархией мироздания. «Неосознанность» ренессансной концепции личности -- специфическая форма культурного сознания. Понятие личности в эпоху италь-янского Возрождения сквозило в точке пересечения иных, надличных (бог) или внеличных (природа) понятий, ко-торые в результате с необходимостью преобразовывались. Понятие личности непосредственно возникало прежде всего в виде проблематики «разнообразия», со скрытым спором «обилия» и «одиночества».
Ренессансная личность в понятийном отношении сво-бодно плавает между этими тезой и антитезой. Для гу-маниста нет ничего выше «единственности», «редкостности», индивидности, но этот принцип не мог быть обоснован через понимание индивида как «частного лица»; напротив, ренессансный индивид был способен утвердиться в собствен-ном сознании только как лицо всеобщее. Это не было еще новоевропейским утверждением через себя, через свою конкретную, закрепленную особенность, самодостаточ-ность - и не было уже средневековым утверждением личности через приобщение к богу, то есть через отрица-ние индивидуальности. Инстанцией, к которой апеллиро-вал и с которой отождествлял себя человек Возрождения, была мировая природа; индивидуальность находила обоснование в природном разнообразии.
«Разнообразие» -- очень странное, текучее понятие. «Раз-нообразие» указывает на полноту вселенной и как будто бы не нуждается ни в каких логических субъектах, заведомо вбирая их всех в себя. С другой стороны, «разнообразие» в качестве готового, неподвижного понятия - совершенно бессодержательно, это предикат, оторван-ный от множества субъектов, которые все разные. Но что, собственно, разное? Поэтому «разнообразие» может осущест-виться лишь в форме перечня. Логический смысл перечня состоит как в возможности перехода от одного к другому, так и в возможности остановки на том и другом. В каждый момент перечисления «разнообразие» перестает быть преди-катом и становится конкретным и особенным «вот этим», субъектом, но лишь с тем, чтобы тут же расстаться с ним и перейти к другому. В этой системе представлений личность толкуется негативно - как несходство индивида со всеми остальными. Каждый индивид, однако, готов включить в себя остальных и рассматривается как ось мирового «разнообразия». Но вернуться к средневековой принципиальной растворенности во всеоб-щем ренессансный гуманист или художник, разумеется, и не помышляет. Личность уже заявила свои права - и она еще невозможна в сознании вчерашнего средневекового человека. Прежде чем очертить свои границы, она объявля-ет себя безграничной. Прежде чем стать человеческой, она ощущает себя «божественной». Это и делает «специфику» итальянского Возрождения, делает то, что личность Возрождения - единственная содержательная форма существования всеобщего.
Только бог вполне самодостаточен и индивидуален, поэто-му быть индивидом, быть личностью - значило тогда быть человекобогом, какого мы видим обычно на ренессансной картине. Но все-таки это и вполне конкретный человек, «почти бог», «словно бы бог», но никак не бог. Божественна в нем, в конце концов, только потенция, загадочно только совпадение-несовпадение с собой. Персонаж такого искусства обычно значит несравненно больше, чем значит непосредственно, поскольку он не закреплен за внешней характерностью, не поддается психологическому и реалистическому объяснению. А вместе с тем никакого иного, сугубо сокрального, транцендентного плана, к которому отводило бы изображение, в ренессансной картине нет. Искать сублимированный сверхсмысл приходится не за чувственно убедительным и индивидуаль-но характерным образом, а в нем самом, так что перед нами не реалистическое подобие, но и не чистый символ, а нечто особое: все многообразие мира, свернутое в инди-виде или, лучше, разворачивающееся из него.
Список литературы:
1. Алпатов М. А. Художественные проблемы итальянского Возрождения. М. Искусство, 1976.
2. Альберти Л. Б. Десять книг о зодчестве. В 2-х т. М. Вестник Академии Архитектуры, 1935.
3. Леон Батист Альберти: сборник статей. Под редакцией Лазарева В.Н. АН СССР Научный совет по истории мировой культуры. М. Наука, 1987.
4. Леон Батист Альберти. Мастера искусства об искусстве: сборник текстов. Том 2. М. Искусство, 1967.
5. Баткин Л. М. Европейский человек наедине с собой. М. РГГУ, 2000
6. Баткин Л. М. Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления. М. Наука, 1978.
7. Баткин Л. М. Итальянское возрождение в поисках индивидуальности. М. Наука, 1989.
8. Баткин Л. М. Лонардо да Винчи и особенности ренессансного творческого мышления. М. Искусство, 1990.
9. Берг Р. П. Элементарные средства выражения различных видов искусства // Человек. 2001. №6. С. 156-177
10. Библер В. С. Мышление как творчество: Введение в логику мысленного диалога. М. 1975.
11. Данилова И.Е. От средних веков к Возрождению. Сложение художественной системы картины кватроченто. М. 1975. С. 37-39
12. Зубов В. П. Архитектурная теория Альберти. СПб. Алетейя, 2001.
13. Кларк К. Пейзаж в искусстве. СПб. Азбука - классика, 2004
14. Образ человека в зеркале гуманизма: мыслители и педагоги эпохи Возрождения о формировании личности. Сост. Ревякина Н.В. М. УРАО, 1999.
15. Петров-Стромский В. Ф. Три эстетики европейского искусства // Вопросы философии. 2000. №10 .С. 150-170
16. Пинский Л. Е. Реализм эпохи Возрождения. М. 1961.
17. Ревякина Н. В. Проблемы человека в итальянском гуманизме второй половины XIV - первой половины XV вв. М. Наука, 1977.
18. Хлодаевский Р.И. Ренессансный реализм и фантастика // Литература эпохи Возрождения. М. 1967.
19. Цицирон Марк Тулий. Три трактата об ораторском искусстве. М. Наука, 1972.
20. Шохин К.В. Эстетические категории. Содержание и форма в искусстве. М. 1963.
21. Эстетика. Категории и искусство: сборник статей. Под редакцией Баженовой А.А. М. Искусство, 1965.
22. Эстетика Ренессанса: антология. В 2-х томах. Сост. Шестаков В.П. М. Искусство, 1981.
Страницы: 1, 2, 3, 4
