Несколько слов надо сказать о психоаналитической трактовке фе-номена любви. Фрейд, выдающийся австрийский психиатр, полагал, что вся человеческая жизнь определяется двумя инстинктами -- Эро-сом и Танатосом -- инстинктом любви и инстинктом смерти. Эрос -- мощнейшая сила человеческой психики; как бы человек ни развивал свою культуру, свои социальные институты, половая энергия, достав-шаяся ему в наследство от животного состояния, определяет все его развитие. Выдающиеся личности -- это, по Фрейду, всегда люди с мощным половым инстинктом, которые смогли претворить его (суб-лимировать) в приемлемые для общества культурные формы -- в творчество, политику, науку и т.д. Вся исторически развивающаяся че-ловеческая культура есть обуздание любовной жизни, и первые собст-венно культурные законы направлены сначала на запрет сексуальных отношений между родственниками, а потом и на ограничение сексу-альной жизни вообще, например браком. Но многочисленные запре-ты, наложенные на сексуальное наслаждение со стороны культуры, сказались в том, что позднейшее разрешение его в браке уже не давало человеку полного удовлетворения. Правда, и неограниченная половая свобода не приводила, по Фрейду, к лучшим результатам. Ценность любовной потребности тотчас понижалась, если удовлетворение ста-новилось слишком доступным.
Люди начали создавать условные препятствия, чтобы наслаждаться любовью. Там, где не было таких препятствий, любовь была обесцене-на, а жизнь пуста. Настоящую психическую ценность любви дали, со-гласно Фрейду, аскетические течения христианства. Никакие предше-ствующие эпохи не наполняли любовь таким глубоким и сильным напряжением чувств, воли, памяти.
Культура всегда находится в разладе с сексуальной жизнью. Чело-веческие гениталии не проделали вместе со всем человеческим телом развития в сторону эстетического совершенствования, они остались животными, и потому любовь, считает Фрейд, в основе своей осталась такой же животной, какой она была испокон веков. Любовные влече-ния с трудом поддаются воспитанию, а когда их пытаются обуздать, подавить, это приводит к серьезнейшим нарушениям психики, невро-зам. Поэтому вообще невозможно найти равновесие между требова-ниями полового влечения и культуры, ибо иначе в будущем человечес-кий род вообще прекратится в силу его необычайно мощного культурного развития.
Человек не удовлетворен культурой, которая резко обуздывает его свободу; в том числе и сексуальную, не дает ему возможности полного
удовлетворения своих сексуальных позывов. Но именно эта невозмож-ность полового влечения давать полное удовлетворение, становится, по Фрейду, источником величайших культурных достижений, ибо поло-вая энергия переходит в культурную деятельность. Какие еще мотивы могли бы заставить людей находить другое применение своим сексу-альным импульсам, если бы они в половой деятельности могли быть полностью счастливы? Полностью счастливый человек ничего не стал бы делать для развития культуры, как и для развития вообще.
Таким образом, любовь, прежде всего сексуальная, является, по Фрейду, базисом человеческой культуры. Она не просто сближает одного человека с другим. Эрос объединяет семьи, племена, народы, нации в одно большое целое -- человечество. Человеческие массы должны быть связаны посредством либидо -- одна лишь необходи-мость объединения в труде не могла бы удержать их вместе. Но, как уже отмечалось выше, есть и вторая изначальная сила -- склонность к агрессии. Инстинкт агрессии является отпрыском и главным пред-ставителем первичного позыва смерти, разделяющего с Эросом гос-подство над миром. Вопрос судьбы рода человеческого зависит от того, удастся ли развитию культуры, и если удастся, то в какой мере, обуздать человеческий первичный позыв агрессии и самоуничтоже-ния. В наш век, полагает Фрейд, люди так далеко зашли в своем гос-подстве над силами природы, что они легко могут уничтожить друг друга вплоть до последнего человека. «Следует надеяться, что другая из «небесных сил» -- вечный Эрос -- сделает усилие, чтобы отстоять себя в борьбе со столь же бессмертным противником. Но кто может предвидеть исход борьбы и предсказать, на чьей стороне будет по-беда?»
2. Тема любви в русской философии
Тема любви всегда была очень близка русской философии, много глу-боких и удивительных страниц посвящено ей в произведениях В.С. Соловьева, В.В. Розанова, Н. А. Бердяева, С. Л. Франка. Любовь, по общему мнению русских мыслителей, -- это феномен, в котором наи-более адекватно проявляется богочеловеческая сущность личности. Любовь -- важнейшая составляющая человеческого духа. Уже в фи-зиологических основаниях любви -- в половых особенностях человека, брачных отношениях -- русские мыслители открывают трансцендентные бездны, подтверждающие основную идею философии: чело-век есть самая великая и самая глубокая тайна Вселенной.
Об этом писал удивительный, яркий и неповторимый писатель и философ В.В. Розанов (1856--1919). В.Б. Розанов родился в многодетной православной семье уездного чиновника, вышед-шего из священнического рода. Высшее образование получил в Московском университете, где прослушал на историко-филологическом факультете в 1878--1882 гг. курс, закончив его со степенью, кандидата, выказав отличные успехи. По окончании университета 11 лет про-служил учителем в Московском учебном округе, с 1893 по 1899 г. Розанов -- чиновник Государственного контроля в Санкт-Петербурге, в мае 1899 г. он принял предложение АС-Суворина стать постоянным сотрудником «Нового времени», где работал до закрытия газе-ты. В конце августа 1917 г. Розанов переехал с семьей в Сергиев Посад, где и умер от исто-щения и голода.
Он считал, что пол -- это не функция и не орган, иначе не было бы любви, целомудрия, материнство и дитя не были бы самоизлучающими явлениями. Пол -- это второе, едва про-свечивающее в темноте лицо, потустороннее, не от мира сего Никто, по Розанову, и не считает источники жизни посюсторонни-ми. Касание миров иных гораздо более непосредственно происходит через пол и половое общение, чем через разум или через совесть Секунда зачатия человека -- естественное построение ноуменально-го, глубинного плана его души. Тут и более нигде и никогда, хоть на секунду, но соединяются «пуповиной» земля и таинственное, не аст-рономическое, небо. Огонек новой зажигаемой жизни не от мира сего.
Исходя из такой метафизики пола, Розанов создал и свою карти-ну мира, которая предстает как живая связь всех вещей: человека, природы, истории, Бога, трансцендентного. Но связывает все это лю-бовь, именно чувственная любовь, которая, несмотря на ее грозовые и временами разрушительные воздействия, драгоценна, велика и за-гадочна тем, что пронизывает все человечество какими-то жгучими лучами, но одновременно и нитями прочности. И Бог есть чувствен-ная любовь. «В чем же еще сущность благословения могла бы быть выражена так полно и коренным образом, как не в благословении тонкому и нежному аромату, которым благоухает мир Божий, «сад» Божий, -- этому нектару цветов его, «тычинок», «пестиков», откуда, если рассмотреть внимательно, течет всякая поэзия, растет гений, теплится молитва, и, наконец, из вечности в вечность льется бытие мира?»
Брак, согласно Розанову, должен быть основан на любви, на поло-вом инстинкте в самом глубоком метафизическом его смысле. Но вместо этого он, согласно Розанову, зачастую является продолжением
холостых удовольствий. Его строгая и действительная, в самом сердце зиждущаяся моногамия, или «вечность», в наше позитивистское время вовсе недостижима, она реально не осуществляется. Стоит ли удивляться, что пол, исключенный из «дыхания», из религии, не про-низываемый этим дыханием, не высвечиваемый религиозно, лег в ос-нову «пассивной» семьи и номинально религиозного (лишь в минуту венчания) брака. Отсюда очень малое количество счастливых семей. Это, согласно Розанову, семьи, где сильно «животное» (в вышеприве-денном смысле) начало, где члены семьи сбиты в «кучу», копаются друг около друга, живут в теплой атмосфере дыхания, у них есть чув-ство серьезности, если не религиозности, разлившееся на самый ритм брака, его реальное и длительное существо. В такой семье дети почи-тают своих родителей, почитают именно религиозно, а не благодарят за квартиру и стол. Дети -- религиозные существа и находятся в ре-лигиозной связи с родителями. Это как разбежавшиеся слова одной молитвы, связь которых уже непонятна. Но лишь в этой связи пости-гается существо ребенка, неразрывная связь мужа и жены, любовь до гроба.
Пренебрежение полом, его бездонной трансцендентностью, посте- пенно, по Розанову, ведет к вырождению, к потере связи с «землей», '; с «материнством». Великая задача женщины, по его мнению, -- пере-работать нашу цивилизацию, овлажнить ее сухие черты влажностью материнства, а «деловитость» ее -- безгрешностью и святостью.
Любовь, по мнению другого видного русского мыслителя Н. Бер-дяева, лежит в ином плане бытия, не в том, в котором живет и уст-раивается человеческий род. Любовь -- вне человеческого рода, она не нужна ему, перспективе его продолжения и устроения. В любви нет перспективы, устроенной в этом мире жизни. В любви есть роковое семя гибели. Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда погибли от любви, и не случайно их любовь несла с собой смерть. Любви всегда присущ безысходный трагизм в пределах этого мира. Над любовью нельзя ни богословствовать, ни морализировать, ни социологизировать, ни биологизировать. Она вне всего этого, она не от мира сего, она нездешний цветок, гибнущий в среде этого мира. Любовь скинута со всех мирских расчетов, и поэтому проблемы пола, брака и семьи ре-шаются вне проблемы любви.
Любовь, согласно Бердяеву, -- свободное художество. В творчес-ком акте любви раскрывается творческая тайна лица любимого. Любящий прозревает любимого через оболочку природного мира, через кору, лежащую на всяком лице. Это есть путь к раскрытию тайны лица, восприятию, лица в глубине его бытия. Любящий знает о лице любимого то, чего весь мир не знает, и любящий всегда более прав, чем весь мир. Нелюбящий знает лишь поверхность лица, но не знает его последней тайны.
Право любви абсолютно и безусловно. И нет такой жертвы, кото-рая не была бы оправдана во имя любви. В любви нет произвола лич-ности, нет личного безудержного желания. В любви воля более высо-кая, чем человеческая. Именно божественная воля соединяет людей, предназначает их друг другу. Поэтому любовь всегда космична, всегда нужна для мировой гармонии, для божественных предназначений. Поэтому не может быть, не должно быть неразделенной любви, ибо любовь выше человека. Неразделенная любовь -- грех против миро-вой гармонии, против начертанного в мировом порядке андрогинического образа. И вся трагедия любви -- в мучительном искании этого образа, космической гармонии.
Страницы: 1, 2, 3, 4
