В условиях, далеких от равновесия, действуют бифуркаци-онные механизмы. Они предполагают наличие точек раздво-ения и неединственность продолжения развития. Результаты их действия труднопредсказуемы. По мнению И. Пригожина, бифуркационные процессы свидетельствуют об усложнении системы; Н. Моисеев утверждает, что «каждое состояние со-циальной системы является бифуркационным».
Флуктуации в общем случае означают возмущения и под-разделяются на два больших класса: создаваемых внешней средой и воспроизводимых самой системой. Возможны слу-чаи, когда флуктуации будут столь сильны, что овладеют си-стемой полностью, придав ей свои колебания, и по сути изме-нят режим ее существования. Они выведут систему из свой-ственного ей «типа порядка», но обязательно ли к хаосу или к упорядоченности иного уровня - это вопрос особый.
Система, по которой рассеиваются возмущения, называет-ся диссипативной. По существу, это характеристика поведения системы при флуктуациях, которые охватили ее полностью. Основное свойство диссипативной системы - необычайная чувствительность к всевозможным воздействиям и в связи с этим чрезвычайная неравновесность. Ученые выделяют такую структуру как аттракторы - притягивающие множества, об-разующие собой центры, к которым тяготеют элементы. К примеру, когда скапливается большая толпа народа, то от-дельный человек, двигающийся в собственном направлении, не в состоянии пройти мимо, не отреагировав на нее. Изгиб его траекторий осуществится в сторону образовавшейся массы. В обыденной жизни это часто называют любопытством. В те-ории самоорганизации подобный процесс получил название «сползание в точку скопления». Аттракторы стягивают и кон-центрируют вокруг себя стохастические элементы, тем самым структурируя среду и выступая участниками созидания поряд-ка. В постнеклассической картине мира упорядоченность, структурность, равно как и хаосомность, стохастичность, при-знаны объективными, универсальными характеристиками действительности. Они обнаруживают себя на всех структур-ных уровнях развития. Проблема иррегулярного поведения неравновесных систем находится в центре внимания синергетики - теории самоорганизации, сделавшей своим предметом выявление наиболее общих закономерностей спонтанного структурогенеза. Она включила в себя новые приоритеты со-временной картины мира: концепцию нестабильного нерав-новесного мира, феномен неопределенности и многоальтернативности развития, идею возникновения порядка из хаоса. Попытки осмысления понятий порядка и хаоса, создания теории направленного беспорядка опираются на обширные классификации и типологии хаоса. Последний может быть простым, сложным, детерминированным, перемежаемым, уз-кополосным, крупномасштабным, динамичным и пр. Самый простой вид хаоса - «маломерный» - встречается в науке и технике и поддается описанию с помощь детерминированных систем. Он отличается сложным временным, но весьма про-стым пространственным поведением. «Многомерный» хаос сопровождает нерегулярное поведение нелинейных сред. В турбулентном режиме сложными, не поддающимися коорди-нации, будут и временные, и пространственные параметры. Под понятием «детерминированый хаос» подразумевают по-ведение нелинейных систем, которое описывается уравнени-ями без стохастических источников, с регулярными началь-ными и граничными условиями.
Можно выявить ряд причин и обстоятельств, в результате которых происходит потеря устойчивости и переход к хаосу: это шумы, внешние помехи, возмущающие факторы. Источ-ник хаосомности иногда связывают с наличием многообразия степеней свободы, что может привести к реализации абсолют-но случайных последовательностей. К обстоятельствам, обус-ловливающим хаосогенность, относится принципиальная неустойчивость движения, когда два близких состояния мо-гут порождать различные траектории развития, чутко реаги-руя на стохастику внешних воздействий. Современный уро-вень исследований приводит к существенным дополнениям традиционных взглядов на процессы хаотизации. В постнеклассическую картину мира хаос вошел не как источник де-струкции, а как состояние, производное от первичной неус-тойчивости материальных вазимодействий, которое может явиться причиной спонтанного структурогенеза. В свете последних теоретических разработок хаос предстает не про-сто как бесформенная масса, но как сверхсложноорганизованная последовательность, логика которой представляет значительный интерес. Ученые вплотную подошли к разра-ботке теории направленного беспорядка, определяя хаос как нерегулярное движение с непериодически повторяющимися, неустойчивыми траекториями, где для корреляции про-странственных и временных параметров характерно случай-ное распределение.
Оправданная в человекоразмерном бытии социологизация категорий порядка и хаоса имеет своим следствием негатив-ное отношение к хаотическим структурам и полное принятие упорядоченных. Тем самым наиболее наглядно демонстриру-ется двойственная (антропологично-дезантропологичная) ориентация современной философии. Научно-теоретическое со-знание делает шаг к конструктивному пониманию роли и значи-мости процессов хаотизации в современной синергетической парадигме. Социальная практика осуществляет экспансию против хаосомности, неопределенности, сопровождая их сугубо негативными оценочными формулами, стремясь вытолк-нуть за пределы методологического анализа. Последнее выража-ется в торжестве рационалистических утопий и тоталитарных режимов, желающих установить «полный порядок» и поддер-живать его с «железной необходимостью».
Между тем истолкование спонтанности развития в дест-руктивных терминах «произвола» и «хаоса» вступает в конф-ликт не только с выкладками современного естественнонаучно-го и философско-методологического анализа, признающего хаос наряду с упорядоченностью универсальными характери-стиками материи. Оно идет вразрез с древнейшей историко-философской традицией, в которой начиная от Гесиода хаос мыслится как все собой обнимающее и порождающее начало. В интуициях античного мировосприятия безвидньтй и непо-стижимый хаос наделен формообразующей силой и означает «зев», «зияние», первичное бесформенное состояние материи и первопотенцию мира, которая, разверзаясь, изрыгает из себя ряды животворно оформленных сущностей.
Спустя более чем двадцать веков такое античное мирочувствование отразилось в выводах ученых. Дж. Глейк в работе «Хаос: создавая новую науку» заметит, что открытие динами-ческого хаоса - это по сути дела открытие новых видов движе-ния, столь же фундаментальное по своему характеру, как и от-крытие физикой элементарных частиц, кварков и глюонов в качестве новых элементов материи. Наука о хаосе - это наука о процессах, а не о состояниях, о становлении, а не о бытии.
В современной научной картине мира рациональность рас-сматривается как высший и наиболее аутентичный требова-ниям законосообразности тип сознания и мышления, образец для всех сфер культуры. Она отождествляется с целесообраз-ностью. Говоря об открытии рациональности, имеют в виду способность мышления работать с идеальными объектами, способность слова отражать мир разумно-понятийно. В этом смысле открытие рациональности приписывают античности. Рациональный способ вписывания человека в мир опосредован работой в идеальном плане, поэтому рациональность от-ветственна за те специальные процедуры трансформации ре-альных объектов в идеальные, существующие только в мысли. Но если деятельность по конструированию идеальных объек-тов может уходить в бескрайние полеты фантазии, то научная рациональность, т. е. мысленное конструирование идеальных объектов, которое признает наука, ограничивает данную сво-боду мысли. Ей нужны знания, пригодные для практическо-го использования, а следовательно, она признает лишь те иде-альные объекты и процедуры, которые непосредственно или опосредованно, актуально либо потенциально сопряжены с практической значимостью для жизнедеятельности людей.
С одной стороны, научную рациональность связывают с историей развития науки и естествознания, с совершенство-ванием систем познания и с методологией. В этом отождеств-лении рациональность как бы «покрывается» логико-методо-логическими стандартами. С другой стороны, рациональность оказывается синонимичной разумности, истинности. И здесь на первый план выдвигаются проблемы выяснения критери-ев, оснований и обоснований истинного знания, совершен-ствования языка познания.
Единого универсального понимания рациональности отыскать невозможно. Современные методологи, фиксируя различные типы рациональности: «закрытую», «открытую», «универсальную», «специальную», «мягкую», «сверхрацио-нальность» и пр., а также особенности социальной и комму-никативной, институциональной рациональности, склони-лись к принятию полисемантизма, многозначности понятия «рациональность». Ее смысл может быть сведен к сферам при-родной упорядоченности, отраженной в разуме; способам концептуально-дискурсивного понимания мира; совокупно-сти норм и методов научного исследования и деятельности.
Именно последнее, как очевидно, и приводит к возможно-сти отождествления рациональности и методологии науки. По мнению Н. Моисеева, «реальность (точнее - восприятие человеком окружающего, которое его сознание воспринимает как данность) порождала рациональные схемы. Они в свою очередь рождали методы, формировали методологию. Послед-няя становилась инструментом, позволявшим рисовать карти-ну мира - Вселенной (универсум) рациональным образом» Моисеев Н. Современный рационализм. -М., 1995 С. 41..
В. Швырев фиксирует «концептуальный кризис в интерпре-тации понятия рациональность, который обнаруживается в со-временных дискуссиях по этой проблеме и связан с конкретной исторической формой рациональности, а именно с тем класси-ческим представлением о рациональности, которое восходит к эпохе нового времени и Просвещения, Современный кризис рациональности - это, конечно, кризис классического пред-ставления о рациональности» Швырев В. С Рациональность в современной культуре Обществен-ные науки и современность .1997. №1. С. 105-106. Он обусловлен потерей ясных и четких идейно-концептуальных ориентиров, которыми ха-рактеризовалось классическое сознание вообще. Сквозь приз-му классической рациональности мир представал как законо-сообразный, структурно-организованный, упорядоченный, са-моразвивающийся. Вместе с тем классический рационализм так и не нашел адекватного объяснения акту творчества. В ис-токах эвристичности, столь необходимой для открытия ново-го, рационального меньше, чем внерационального, нерацио-нального и иррационального. Глубинные слои человеческого Я не чувствуют себя подчиненными разуму, в их клокочущей сти-хии бессознательного слиты и чувства, и инстинкты, и эмоции.
Неклассическая научная рациональность «берется» учиты-вать соотношение природы объекта со средствами и мето-дами ее исследования. Уже не исключение всех помех, со-путствующих факторов и средств познания, а уточнение их роли и влияния становится важным условием в деле дости-жения истины.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25
