В науке по традиции принимается кумулятивное движе-ние вперед, т. е. движение на основе накопления уже полученных результатов (ведь не будет же ученый зано-во открывать законы классической механики или термо-динамики). Здесь уместен образ копилки, в которой, словно монетки, скапливаются крупицы истинных зна-ний. Философия, напротив, не может довольствоваться заимствованием уже полученных результатов. Нельзя, скажем, удовлетвориться ответом на вопрос о смысле жизни, предложенным средневековыми мыслителями. Каждая эпоха будет по-своему вновь и вновь ставить и решать этот вопрос. Развитие философии не укладыва-ется в рамки смены концепций, теорий и парадигм. Специфика философии проявляется в том, что она при-меняет свой особый метод рефлексии, метод оборачива-ния на себя. Это как бы челночное движение, предпола-гающее возвращение к исходным предпосылкам и обога-щение новым содержанием. Для философии характерна переформулировка основных проблем на протяжении всей истории человеческой мысли. Условно это ее свой-ство может быть обозначено как обратимость или ре-флексивность философии.
Наука опирается на факты, их экспериментальную проверку. Философия отстоит от сферы повседневно-сти и уносится в мир интеллигибельных сущностей. Intelligibilis - умопостигаемый, обозначает существова-ние объектов, постигаемых только умом и недоступных чувственному познанию. Вопросы «Что есть красота, истина, добро, справедливость* выходят за рамки эмпи-рических обобщений. Красота не есть тот или иной пре-красный кувшин, цветок, кристалл или самая прекрас-ная из девушек. Философское понимание красоты ори-ентировано на постижение этого явления с точки зрения всеобщего. Оно как бы выходит за пределы эмпиричес-кой данности, преодолевает их и, выражаясь ее собственным языком, трансцендирует к сущностному опре-делению.
Популярно разъясняя специфику философии, британский логик, философ и социолог Бертран Рассел утверждал, что философия «является чем-то промежуточным между теологи-ей и наукой. Подобно теологии, она состоит в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор недостижимым; но подобно науке, она взывает скорее к человеческому разуму, чем к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения»'. Философия, по его мнению, как бы Ничейная Земля между наукой и теоло-гией, открытая, однако, для атак с обеих сторон. На многие философские вопросы: «Что есть мудрость, добро и красота, в чем смысл жизни?» нельзя найти ответ в научной лаборато-рии. Не устраивают версии богословов со ссылкой на акт тво-рения и авторитет Священного писания. Такие вопросы, не-разрешимые с точки зрения науки и теологии, оказываются уделом философии.
Весьма очевидны различия в понятийном аппарате. Язык философии существенно отличается как от языка науки с его четкой фиксацией термина и предмета, так и от языка поэтического, в котором реальность лишь об-разно намечается, а также от языка обыденного, где предметность обозначается в рамках утилитарных по-требностей. Философия, предполагая разговор о мире с точки зрения всеобщего, нуждается в таких языковых средствах, в таких универсальных понятиях, которые бы смогли отразить безмерность и бесконечность мирозда-ния. Поэтому она создает свой собственный язык - язык категорий, предельно широких понятий, обладающих статусом всеобщности и необходимости. Они настолько широки, что не могут мыслиться составляющими других, более широких понятий. Причина и следствие, необходимость и случайность, возможность и действительность и т. д. - примеры философских категорий.
Если конкретно-научные дисциплины могут развивать-ся, не учитывая опыт других форм общественного созна-ния (физика, например, может благополучно прогресси-ровать без учета опыта истории искусства, а химия - не-взирая на распространение религии, математика может выдвигать свои теории без учета норм нравственности, а биология не оглядываться на императивы правоведе-ния), то в философии все обстоит иначе. И хотя она не может быть сведена (редуцирована) ни к науке, ни к любой другой форме духовной деятельности, в качестве эмпирической базы и исходного пункта обобщенных представлений о мире в целом в ней принимается сово-купный опыт духовного развития человечества, всех форм общественного сознания: науки, искусства, рели-гии, права и др.
Философия - не наука, однако в ней господствуют понятийность, ориентация на объективность, идея причинности и стремление к обнаружению наиболее общих, часто повторя-ющихся связей и отношений, т. е. закономерностей. Филосо-фия - не искусство, хотя в ней образ - признанная гносео-логическая категория, достойное место занимает чувственное познание, используются метафора и интуиция. Философия - не религия, хотя уносится в мир интеллигибельных сущнос-тей, трансцендирует и часто имеет дело с чувственно-сверх-чувственным материалом.
В науке ценностно-человеческий аспект отнесен на вто-рой план. Познание носит объективно безличностный характер. Ни личность ученого, ни его чувства, эмоции, мотивационная сфера деятельности науку, как правило, не интересуют. Творец в свою очередь не несет ответ-ственности за последствия своих открытий. В филосо-фии наряду с теоретико-познавательным аспектом осо-бую значимость приобретают ценностью ориентации.
Согласно тезису античного автора Протагора, «человек есть мера всех вещей», философия и по сей день выдви-гает свои обоснования в ценностной шкале человечес-ких смыслов. Она пристально интересуется судьбой на-учных открытий и теми социальными последствиями, к которым они могут привести, утверждая в качестве абсолютной ценности человеческую жизнь. Здесь лич-ность творца, мыслителя и ученого не может быть безраз-лична в исследовательском процессе. В философском творчестве всегда происходит углубление человека в са-мого себя. Мыслитель стремится к более точному и адекватному определению своего места в мире. Это со-здает все новые и новые оттенки миросозерцания. По-этому в философии каждая система авторизована, и при освоении философских знаний достаточно значимой оказывается роль персоналий. Философия - это такой род интеллектуальной деятельности, который требует постоянного общения с великими умами прошлого и со-временности: Платоном, Аристотелем, Августином, Кан-том, Тегелем, Хайдеггером, Соловьевым, Бердяевым и др.
В философии важен и ярко выражен национальный эле-мент. Есть русская философия, немецкая философия, английская, французская и, наконец, греческая филосо-фия. Однако нет ни русской, ни немецкой химии, физи-ки, математики.
В многочисленных учебниках и учебных пособиях по диалектическому материализму, которыми так богата наша отечественная философская школа, философию определяли именно как науку о наиболее общих законах природы, общества и мышления. Причем законы мысли-лись как имеющие универсальный и всеобщий характер. Конкретизировались они с указанием на закон един-ства и борьбы противоположностей, взаимоперехода качественных и количественных изменений, закон от-рицания отрицания. Однако смущало то обстоятель-ство, что эта наука о наиболее общих законах в свое время ожесточенно боролась с генетикой, кибернети-кой, теорией относительности, наделяла их бранными эпитетами. По отношению к кибернетике было сказа-но, что она «продажная девка капитализма», а по отно-шению к микрофизике, что она свихнулась в идеализм, наделив электрон свободой волей. В таком контексте философию скорее можно было принять не за мать всех наук, а за злую мачеху.
Философия должна решительно отказаться от претензий на роль «науки наук». Научное мировоззре-ние не нуждается больше ни в какой философии, сто-ящей над прочими науками. Как только перед каждой отдельной наукой ставится требование выяснить свое место во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, ка-кая-либо особая наука об этой всеобщей связи стано-вится излишней. И тогда из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет еще учение о мышлении и его законах - формальная логика и диа-лектика. Все остальное входит в положительную науку о природе и истории.
Но если поднимать вопрос, насколько правомерно пред-ставление о философии как о науке (даже при оговорке, что это особая наука, наиболее общая, интересующаяся всем миром в целом, а не частная, рассматривающая какой-либо фрагмент действительности), необходимо выявление критериев научности. В их число включались: повторяемость в наблюдении; интерсубъективность зна-ния (его всеобщность и независимость от личности ученого); воспроизводимость опыта. Все перечисленные ха-рактеристики вряд ли приемлемы для философии с ее обилием авторизованных концепций и стремлением к самовыражению в поиске всеобщего. В науке же господ-ствует представление, что если разные ученые, исследу-ющие одну и ту же проблему одинаковыми методами, по-лучают идентичный результат, то он считается научным и принимается научным сообществом. Наука, претендую-щая на отражение мира в понятийной форме и с точки зрения закономерности, рассматривается как высший этап развития человеческого познания, свободный от предрассудков метод постижения истины, совокупность эмпирически достоверного и логически организованно-го знания.
Вместе с тем исторические параллели философии и на-уки достаточно очевидны. Философия и наука как «зве-нья единой цепи» в направленности человеческого ин-теллекта к постижению основ бытия, в сфере натурфи-лософии, космологии, онтологии не отличались друг от друга.
В отличие от веры, которая есть сознательное признание чего-либо истинным на основании преобладания субъек-тивной значимости, научное знание обладает объективностью и универсальностью и претендует на общезначимость. Научное знание как форма сознательного поиска и познания истины многообразно: оно и фундаменталь-ное и прикладное, и экспериментальное, и теоретичес-кое. Однако все научные знания должны отвечать опре-деленным стандартам. Во всем реальном массиве зако-нов, теорий и концепций действует закон достаточного основания. Согласно ему ни одно положение не может считаться истинным, если оно не имеет достаточного основания. Этот закон является логическим критерием отличения знания от незнания. Другим критерием выступа-ет предметно-практическая деятельность, которая пере-водит спор об истине в практическую плоскость.
Наука видит реальность как совокупность причинно обусловленных естественных событий и процессов, охватываемых закономерностью. Это не поле дей-ствия одухотворенных сил, претворяющих в действи-тельность свою волю и желание, и в силу этого непред-сказуемых. Наука ратует за естественный порядок, ко-торый может быть выражен законами естествознания и математики.
Отвечает ли подобным критериям научности философия? Можно ли предположить, что философы различных направ-лений будут слово в слово повторять положения одной и той же теории, приходить к идентичным выводам и добиваться воспроизводимости суждений? Вряд ли. Философские теории нельзя проверить при помощи опыта или эксперимента, они исключительно зависимы от личности мыслителя, каждая философская система авторизована.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25
